Почему рукописи не горят

Если цель человека — быть самим собой, то условие ее достижения — научиться быть человеком для себя.

«Карьера» Бориса Гребенщикова закончилась в 1980 г., когда за участие в Тбилисском рок-фестивале он был уволен с работы и исключен из комсомола: «С тех пор я свободный человек, занимаюсь тем, что мне нравится, и получаю от этого удовольствие». С того времени и «Аквариум» называют не группой, а образом жизни. Сейчас уже не надо доказывать, что в рок-н-ролле настоящего успеха добились только те люди, которые все время без страха и упрека шли напролом. Это, правда, не значит, что им не приходилось делать тактических отступлений, как, например, Борису Гребенщикову в вынужденных беседах с кагэбэшниками. Просто это — отношение к жизни: никогда не тормозить и оставаться самим собой, что бы ни случилось.

А начиналось все с желания быть максимально причастным к чуду музыки: «Я настроен на музыку с раннего детства».

Мифотворец, но не мистик

Почему Гребенщиков стал БГ? Потому что его с детства интересовало мифотворчество. Поскольку он учился в обыкновенной школе и общался с обыкновенными людьми, его все это не устраивало, ему там было тесно: «Меня интересовала сама возможность появления мифа, непривычного для моего тогдашнего мира, для его системы описания». Он поступил на факультет прикладной математики, но математиком не стал. Зато математический подход к року дал ему возможность почувствовать огромный потенциал той музыки, которую он делал, и максимально участвовать в процессе. И в то же время в нем нет ничего мистического: «Я считаю себя абсолютным реалистом, материалистом. Просто я воспринимаю материализм шире, чем это принято».

Философ, но не отшельник

Рок БГ называет формой философии, а возможность играть и писать музыку не работой, а ниспосланной свыше благодатью — «больше этого только полное просветление». Он очень серьезно относится к буддизму. Не менее серьезно воспринимает Толкиена за то, что тот сумел создать в своем воображении реальность целиком. Иногда БГ кажется очень общительным, легко идет на контакт, общается с прессой, но иногда к нему не подступиться. Бережет энергию: «Когда я произношу слова, то очень хорошо чувствую, как из меня вытекает энергия, которая могла бы быть направлена на создание вещей более полезных. Поэтому моя коммуникабельность строго ограничена общением с теми людьми, с которыми я могу сделать что-то полезное».

Сочувствующий, но не политик

Когда заместитель главы администрации президента решил встретиться с ведущими музыкантами страны, Борис Гребенщиков помог организовать эту встречу. И не скрывает этого, потому что сквозь коммерческую шелуху, которой сейчас заполнены радио- и телеэфир, хорошую музыку услышать очень сложно. Власть решила дать возможность рокерам реально что-то изменить, поучаствовать в формировании новых эфирных проектов. Сам БГ стал вести на радио свою авторскую программу. Но в политиканстве его все-таки обвинили, на что он ответил: «Что касается политики, скажу следующее: музыканты, как врачи и проститутки, не имеют даже права принимать какую-либо политическую сторону — их песни для всех. Когда власть ищет контакты с рок-н-роллом — это нормально. Хуже, когда рок-н-ролл ищет контакты с властью».

Гуру, но не Бог

БГ стал духовным гуру для нескольких поколений, потому что музыка для него — волшебство, которое нельзя объяснить, его можно только ощутить, поверить в него. Но к тому, что фанаты ставят букву «о» между его инициалами, относится с юмором, потому что «буддист сам же первый посмеется над буддистом». Ведь к религии у него отношение утилитарное: «университет любви». Он действительно верит и в то, «что делается истинно, делается легко», и в то, что «в жизни свято все». Но на вопрос, из-за чего он мог бы перестать писать песни, рационально отвечает: «Даже если мне будет видение Будды или Христа и они скажут, чтобы я прекратил писать песни, я отвечу: «Извините, ребята, вы не к тому обращаетесь. Я вас очень люблю и уважаю, вы целиком и полностью реализованы и все такое прочее. Но позвольте мне делать то, что я считаю нужным: тут я сам знаю, тут вы мне не советчики».

Идея как образ жизни

«&»: Крупнейший мыслитель ХХ века Эрих Фромм утверждал, что наша главная проблема — безразличие человека к самому себе. И заключается она в том, что мы утратили чувство значительности и уникальности. Превратив себя в орудие внешних целей, мы сами стали вещами. Вы же стали фигурой номер один в советском, русском роке, дошли до капитализации собственного образа, но себя не потеряли, своему образу жизни не изменили. Как вам это удалось и пришлось ли чем-то ради этого жертвовать?
Б. Г.: Не припомню, чтобы мне приходилось чем-то жертвовать. Когда году, примерно, в 1965 я услышал по «Голосу Америки» «Битлз», во мне что-то щелкнуло, вошло в фокус, и больше я из этого фокуса не выходил. Мне все стало ясно: кто я такой, что хочу делать и зачем. Все это стало ясно на подсознательном уровне. Я никогда не верил, что дорога, по которой мы идем, должна вести к цели только потому, что и другие идут той же дорогой. Всегда предпочитал быть человеком для себя, задействовать собственные силы не на какую-то там трансцендентную человеку цель, а на самого себя, придать смысл собственному существованию. Пока кто-либо считает, что его идеал и цель находится вне его, где-то в небесах, в прошлом или будущем, он будет искать осуществления там, где его нельзя найти. Он будет искать решения и ответы где угодно, только не там, где их можно найти, — в самом себе.

«Выходя на сцену, я стараюсь сделать лучшее из того, что могу сделать в жизни. А это всегда вызов. Постоянно надо доказывать, что ты не баран».

«&»: Получается: зачем ехать в Тибет, если ты сам себе Тибет?
Б. Г.: Если ты не нашел себя в себе, то Тибет вряд ли поможет. Я думаю, есть только одно решение проблемы — посмотреть в лицо истине, осознать свое полное одиночество и предоставленность самому себе во вселенной, безразличной к судьбе человека. Признать, что вне человека нет силы, способной за него разрешить его проблемы. Человек должен принять на себя ответственность за самого себя и признать, что только собственными силами он может придать смысл своей жизни. Если говорить о моей персоне, то смело могу заявить: все, что я сделал, я сделал один, нашему року я ничем не обязан. У меня никогда не было покровителей, таких людей, которые брали бы меня под крыло, тащили волоком, а потом говорили: «Вот как много мы сделали для тебя!». Я — продукт нашего, советского общества и ничьей помощью не заручался. То, что я сделал, мне доступно. Я — пример того, что все это можно сделать. Другой вопрос, что все это совпало с тем, что собой представлял «Аквариум». Ведь «Аквариум» никогда не был группой. Сначала это был образ, потом — идея, выкристаллизовавшаяся из этого образа жизни. Хронология здесь бессмысленна, «Аквариум» для меня вне времени.

Рок как форма философии

«&»: Вы задумывались над тем, что для понимания некоторых ваших достаточно сложных песен слушателям необходим весьма высокий интеллектуальный потенциал. Или быть непонятым каким-то из поколений для вас роли не играет?
Б. Г.: Вообще-то неважно, чтобы все тебя понимали. Это — рок-н-ролл, его надо чувствовать. И многие чувствуют. Рок всегда был эпицентром. Он является структурой центра, центрального ядра, энергией света. Рок — такая форма, которая изначально была именно этим, и к ней, не переставая, подключаются те или иные каналы, слои, поколения, но сам он всегда первичен. То есть это то, что существует и так, естественная энергия, как, к примеру, Солнце, которое не может ни уйти и ни прийти, светить только для одного поколения, а для следующего — нет. Этот свет вечен и абсолютен. А что касается сложности текстов, то я был бы счастлив петь простенькие песни, если бы мог это делать с той же убедительностью. Но когда я пою «Дорогу 21», в которой есть прямые цитаты из Лао Цзы, поэтому стараюсь делать это убедительно. Так же и рок-н-ролл — он настоящий, я понимаю, о чем там идет речь, и мне это близко. Как только я цепляюсь в песне к искреннему выходу того, что ощущаю, и если оно коснется нервов — это настоящее. Вот мне и приходилось стараться писать сложные тексты, чтобы это касалось моих нервов. Но каждому времени созвучны свои слова и музыка. Любая песня — как зеркало, человек видит в ней то, что сам из себя представляет. Поэтому рок для меня — определенная форма философии.

Искусство как метод самосовершенствования

«Если люди действуют согласно человеческому достоинству, они добиваются гораздо более интересных вещей».

«&»: Вы себе ставите сверхзадачу, когда пишете песни? Если да, то в чем она выражается?
Б. Г.: Когда видишь вокруг массу интересных вещей, во всем этом участвуешь и на всем учишься, то жизнь воспринимаешь, как возможность раскрыться и очиститься до такой степени, когда ты станешь настоящим человеком. Есть одна очень хорошая притча. Один маг утверждал: «Когда я был очень молод и только начал постигать магию, мне казалось, что все это замечательно. Хочу — погоду изменю, хочу — уничтожу это или создам то. А потом начал понимать, что каждое мое действие связано со всеобщим балансом. И кончится все тем, что когда стану мастером своего дела, то потеряю свою волю, потому что она мне совершенно не будет нужна. Я стану одной из сил природы и совершу то, чего требует баланс вечности». Вот и я пишу лишь потому, что чувствую: это в моих силах, никто другой за меня этого не сделает. А во мне это есть, я должен это сделать. Моя задача — донести это прежде всего до самого себя! Любое искусство — это метод усовершенствования самого себя. К примеру, борьба каратэ или кунг-фу, кто этим занимается и для чего? Разные люди, среди которых есть и те, кто хочет профессионально давать по морде всем на улице и отнимать деньги. Хотя на самом деле это сложнейший комплекс упражнений для того, чтобы достичь внутреннего совершенства. Так это считалось в Китае и японских монастырях. Это ведь для того, чтобы ты стал совершеннее, а не мог дать кому-то по голове. Теперь об искусстве. Это все не для того, чтобы тебя выставили в Эрмитаже или напечатали твою книгу миллионным тиражом. Это для самосовершенствования, чтобы через это вылезти из своего хлама.

«&»: А как насчет ответственности? Допустим, кто-то захочет пойти вашим путем, а сил у него не хватит?
Б. Г.: Тут дело в том, что каждый отвечает за себя. И сквозь стекло каждый проходит по отдельности. У всех ответственность лишь перед Богом. А мы все время подменяем это тем, что отвечаем перед кем-то другим: перед женой, начальником на работе, кем-то еще, поэтому постоянно проигрываем. То, что происходит, находится в наших руках, что надо сделать, мы просто обязаны сделать, ведь, кроме нас, этого сделать некому! Мы имеем дело с потенциальной энергией и переводим ее в энергию кинетическую, то есть переводим вещи из потенциала в реальность. Рукописи не горят, и то, что мы делаем, делаем навечно, нам и после смерти придется иметь дело с тем, что мы сделали, и расхлебывать кашу, которую сами заварили. Но это наша почетная задача! Если это помогает жить нам, значит, помогает жить и тем, кто рядом с нами. 

«Каждый отвечает за себя» Борис Гребенщиков, вокалист, композитор, поэт. Родился в 1953 г. в Ленинграде. Окончил факультет прикладной математики и процессов управления Ленинградского университета. Под влиянием творчества «Битлз» увлекся рок-музыкой и самостоятельно научился играть на гитаре. Принимал активное участие в деятельности Ленинградского рок-клуба. В 1973 г. создал группу «Аквариум». С середины 1970-х работает в студиях звукозаписи Западной Европы и США, практически каждый год выпускает новые альбомы. Автор музыки к фильмам Сергея Соловьева «Асса», «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви», «Дом под звездным небом». С группой «Аквариум» ведет активную концертную деятельность в странах СНГ и за рубежом. В 2003 г. награжден орденом «За заслуги перед Отечеством». Женат, имеет взрослых дочь и сына. Хобби: музыка, живопись, йога. Живет и работает в Санкт-Петербурге.

Почему люди становятся поэтами «Собственная жизнь вдруг оказывается мала. Поэтому люди и становятся поэтами. Изо дня в день одни и те же стены, друзья, слова. Ничего не меняется, даже неожиданности приходится планировать самому. А ведь скучно знать, что утром проснешься самим собой, и ничего не сделать, чтобы к вечеру измениться. И ты начинаешь писать стихи, пытаешься сказать о мире в период пробуждения или когда сигарета пахнет вдруг, как трава, каким-то давно прожитым июньским утром. Но это длится мгновение, иногда два. Следующая страсть — музыка. Там бессмысленно все сущее, окружающее, только поющиеся тобою строки естественны и искренни. Строишь из перебираемых струн лестницу, поднимаясь по которой твоя душа обретает вдруг неповторимую возможность чувствовать, как не умеют люди, кристально правдивую реальность и, тем не менее, протяженную во времени, как поцелуй только что выпавшего снега. Тогда опять начинаешь писать. Но на этот раз создаешь мир сам и чудесами, которых не хватает, его наделяешь. Как Бог, создаешь мир и, как человек, обживаешь его. Открываешь все двери своего мозга, и сквозь ледяную корку логического мышления бьют ключи — источники тех рек, по которым проплывает ладья повествования». Из самиздатовской книги прозы Бориса Гребенщикова «Роман, который никогда не будет окончен», Киев — Санкт-Петербург — Киев.