11-го августа 2011 года исполнительный директор банка Barclays Боб Даймонд (Bob Diamond) выступил в передаче BBC Today Programme с бизнес-лекцией. В рамках лекции он заявил, что «культура» является критическим элементом в ответственной банковской деятельности, и лучшей проверкой этому «является поведение человека в ситуации, когда за ним никто не наблюдает». Теперь мы знаем, что банковская система испытание не прошла, поэтому должны спросить словами сэра Мервина Кинга (Mervyn King), почему «избыточные компенсации», «плохое обращение с клиентами», «нечестные продажи» и «обманные манипуляции с ключевой процентной ставкой» процветают в банковском секторе. Когнитивная неврология может ответить на некоторые вопросы.
Высокопоставленные банкиры обладают колоссальной властью, – большей, чем некоторые избранные национальные лидеры. Почти ни перед кем не отчитываясь – за исключением редких встреч с акционерами и часто пассивных заседаний советов директоров – они обладают властью, которая менее ограничена, чем возможности демократически избранных лидеров. Учитывая, что власть является одним из самых мощных наркотиков, известных человечеству и оказывающих воздействие на мышление, неограниченная власть обладает колоссальным искажающим влиянием на поведение, эмоции и ход мыслей.
Власть меняет мозг, поднимает уровень тестостерона, который, в свою очередь, поднимает уровень дофамина в подкрепляющей системе мозга. Неограниченная власть приводит к огромным изменениям в головном мозге, которые в своих крайних формах приводят к иcкажению личностных свойств, как бывает с диктаторами, например – с Муаммаром Каддафи (Muammar Gaddafi).
«Хозяева вселенной», поднявшиеся из нерегулируемого мира финансовой системы, получили беспрецедентную власть, которая, без сомнений, значительно изменила их головной мозг. В то время как власть в ограниченных дозах делает людей более умными, смелыми, менее подверженными депрессии, и заставляет их мыслить более стратегически, в слишком больших дозах она может превратить их в эгоцентриков, не умеющих сопереживать, жадных до вознаграждений – финансовых, сексуальных, межличностных, материальных – в людей с притупленным чувством риска, часто относящихся к другим, как к предметам.
Такая смелость, рожденная властью, и нацеленность на получение вознаграждений свойственны неврологическому «режиму сближения», который концентрирует внимание, память, действия и эмоции в направлении мыслей и чувств, связанных с успехом и завоеваниями. С другой стороны, нехватка власти чаще приводит к неврологическому «режиму уклонения», когда настроение у человека – плохое, а тревога – на максимальном уровне в связи со страхом перед угрозами и будущими неконтролируемыми событиями. Подобные режимы сближения и уклонения связаны с различными системами в левом и правом полушарии соответственно, а также с различными системами химических передатчиков. Дикие колебания финансовых рынков частично являются результатом метаний головного мозга трейдеров между этими двумя формами поведения: находясь в одном режиме, сложно мыслить категориями другого – как, например, сложно представить солнечный день в середине унылого, темного зимнего дня.
Проблема, связанная с никем не регулируемой на протяжении десятилетий финансовой системой и повышающимися вознаграждениями и премиями, заключается в том, что мозг всей финансовой индустрии оказался зажатым в неврологическом «режиме сближения», и, соответственно, ее представителям стало сложно мыслить другими категориями. Свойства этих режимов таковы, что становится довольно сложно вспомнить даже события, произошедшие до момента «включения» режима: схожим образом находящиеся в подавленном состоянии, беспокоящиеся люди с трудом вспоминают все то хорошее, что с ними произошло, тем самым лишь усложняя процесс выхода из депрессии. Что важно – тем, кто находится в жизнерадостном «режиме сближения», сложно вспомнить негативные события и факты.
Является ли это объяснением странного поведения высокопоставленных банкиров? Является ли их поведение лишь результатом приобретенной гипнотической концентрации на вознаграждении и притупленного чувства риска? Вопрос этот включает в себя большее, так как власть оказала более глубокое влияние на те события, свидетелями которых мы стали, и также напрямую относится к тесту Даймонда о том, «что мы делаем, когда на нас никто не смотрит».
Исследователи Тильбургского университета показали, что люди, которым дали возможность почувствовать себя более могущественными, обманывали больше в тех случаях, когда думали, что за ними никто не наблюдает. Власть также превращала обычных людей в более лицемерных при вынесении суждений о моральных дилеммах. Она делала их более жесткими в вопросе применения правил по отношению к другим людям – однако, более расслабленными в случае применения этих правил по отношению к самому себе. Другими словами, даже крошечные «дозы» искусственной власти приводили к росту аморальности и лицемерия.
Существует еще один момент. Высокопоставленные банкиры, благодаря огромным состояниям, находятся на вершине социально-экономической пирамиды. Пол Пифф (Paul Piff) из университета Беркли обнаружил в ходе проведенного в США исследования, что, по сравнению с людьми более низких классов, представители верхних слоев чаще нарушают правила дорожного движения, демонстрируют неэтичные тенденции при принятии решений, забирают ценные вещи у других, врут во время переговоров, обманывают для того, чтобы улучшить свои шансы на победу, и поддерживают неэтичное поведение на работе.
Но подобные изменения в поведении, как оказалось, были вызваны не самим слоем общества, а скорее чем-то другим, связанным с этим – жадностью. Люди высших социальных слоев, не очень сконцентрированные на получении вознаграждения – другими словами, не очень жадные – не демонстрировали больше тенденций к аморальному или незаконному поведению. Оно относились только к «жадинам» – а людей с признаками жадности было больше в высших слоях общества по сравнению с остальными.
Объяснение поведения банкиров жадностью стало клише, но клише не всегда ошибочны. И власть, и деньги влияют на подкрепляющую систему головного мозга, которая, если ее чрезмерно стимулировать продолжительное время, развивает аппетиты, удовлетворить которые становиться все сложнее, как в случае с наркотиками. Мы называем это жадностью, а жадные люди никогда не удовлетворены. Это ставит сложную задачу перед политиками и регулирующими органами.
По материалам The Guardian