Об обстоятельствах следствия, которое велось прокуратурой после гибели лидера НРУ и позже, о том, почему сейчас Офис генпрокурора не просматривает материалы дела новым взглядом, а также о возможных обстоятельствах, сопровождавших смерть Черновола, в интервью Depo.ua рассказывает бывший заместитель генпрокурора Украины Николай Голомша.
– На днях Вы еще раз заявили, что смерть Черновола наступила в результате спланированного убийства, лидера наиболее популярной в конце девяностых патриотической партии добивали кастетом на месте ДТП, и раскрыли ряд других деталей. Об этом вы говорите не впервые. Какие у вас есть основания для таких серьезных заявлений?
Начну с того, что когда во времена генпрокурора Святослава Пискуна мне было поручено заниматься делом о смерти Черновола, меня убеждали: это обычное дорожно-транспортное происшествие, ничего там “такого” нет. Но его обстоятельства мне не давали покоя, и в 2007 году мы добились создания следственной группы. Когда начали изучать материалы дела, сразу увидели факт фальсификации осмотра места происшествия. Исчезла часть данных, были вырезаны целые фрагменты из видео. В связи с этим мы возбудили дело, назначили комплексную автотехническо-трассологическую экспертизу. Она тянулась довольно долго, потому что была международной. Эксперты приезжали в Украину, изучали материалы. Нас интересовало, имел ли водитель (автомобилем, в котором находился Черновол, управлял Евгений Павлов — ред.) техническую возможности избежать ДТП. На этот вопрос эксперты дали отрицательный ответ: позиция грузовика, в который врезалось авто Черновола, не давала возможности водителю легковушки избежать столкновения. Итак, мы реабилитировали водителя автомобиля, в котором ехал лидер НРУ.
В связи с этим мы закрыли дело о дорожно-транспортном происшествии, на котором основывали свое решение предыдущие следователи. Далее мы начали изучать судебно-медицинскую экспертизу. Физико-технический эксперт Владимир Ермаков пришел к выводу, что на затылочной области черепа Черновола есть четыре линейных повреждения. При ДТП подобный удар наносится одномоментно. Эксперт же доказал, что имела место последовательная серия ударов по голове жертвы, причем не о четыре предмета, а одним предметом, на что указывали характерные следы, точнее трещины на черепе. Такое же повреждение было на лобной области головы водителя Черновола. Эксперт сделал вывод, что это предмет, похожий на кастет.
Если даже отбросить эти факты, а принять во внимание лишь то, что водитель не мог совершить ДТП, то возникает предположение, что это событие было организовано. Проанализировав заключение судебно-медицинской экспертизы, мы, выражаясь сленгом следователей, раскололи судмедэксперта, который признался, что не делал вскрытия тела погибшего политика, а подписал документ уже готовой экспертизы. Вот эта фальшивка и легла в основу всех последующих экспертиз, которыми до сих пор оперирует Офис генпрокурора.
– Были ли другие важные свидетели в этом деле?
Был водитель “КамАЗа” Куделя. Его раньше привлекали к ответственности, он мог иметь определенные отношения с милицией, и вряд ли был бы слишком откровенен. Зато следственную группу больше интересовал человек, который мог заговорить: основной свидетель этого события, который находился в кабине “КамАЗа” (Иван Шолом, по официальным данным, умер в 2000 году на Волыни от сердечного приступа — ред.). Мы провели эксгумацию останков: экспертиза обнаружила в его костях остатки тяжелых металлов, характерных для отравления. Поэтому наша группа разоблачила умышленные действия правоохранительных органов по фальсификации доказательной базы в деле об этом ДТП и искусственного создания вины водителя Черновола. Нами были возбуждены три уголовных дела по этому поводу.
И именно наличие заключения физико-техника убедило меня в том, что Вячеслава Черновола добивали четырьмя ударами кастетом в голову. Так же убивали и водителя.
На заднем сиденье авто Черновола находился его пресс-секретарь Дмитрий Понамарчук (ныне покойный — ред.). На допросе он показал, что до самого момента аварии спал, дальше некоторое время был без сознания и ничего не помнит. Затем раз пять Понамарчук звонил мне со словами, что хочет рассказать что-то важное, один раз такой звонок с его стороны был где-то полтора года назад. Но встреча наша так и не состоялась, хотя я был готов выслушать Дмитрия.
– Какие еще обстоятельства событий 1999 года нельзя терять из виду? Могут ли они вывести на возможных заказчиков преступления?
Наша следственная группа имела информацию о перекрытии несколькими засадами дороги, по которой из Кировограда (ныне Кропивницкий — ред.) в Киев ехал Черновол. Рассказывали про зеленый автомобиль, который стоял на обочине, даже о людях в какой-то зеленой форме. Мы изучали также версию покушения на убийство будущего кандидата в президенты Украины. У нас была точная, подкрепленная свидетельствами, информация, что Вячеслав Максимович в день катастрофы принял решение баллотироваться и сказал в Кировограде, что идет в президенты. На следующий день он должен был договариваться о том, как другой потенциальный кандидат от Руха, Геннадий Удовенко, обоснует свой уход. И тут же ночью погибает. Понятно, что версию убийства будущего кандидата в президенты в этих обстоятельствах мы рассматривали как обоснованную. Намеревались организовать слежку за определенными лицами, провести ряд выемок и других действий в органах внутренних дел. Но сработала система защиты старой команды, и она сумела отодвинуть нас от расследования.
– Тогда реакции правоохранительных органов не было. Изменилась ли ситуация сейчас?
Тогдашние руководители высшего и среднего звена силовых органов еще преимущественно работали в конце девяностых — в 2000-е годы и тем или иным образом были причастны к решениям, которые принимались по делу Черновола. Существовала своего рода инерция системы, сломать которую не удалось. Когда мы установили новые факты, дело у нас забрали и переформатировали всю следственную группу. Это был 2009 год, я параллельно курировал еще несколько важных расследований. В частности, об отравлении Ющенко, где мы добрались до допросов окружения Януковича. Сам тогдашний премьер истерически не хотел ходить в прокуратуру на допросы и встречаться со страшным для него следователем Галиной Климович (легендарный следователь Генпрокуратуры, старший следователь по особо важным делам в 2003-2010 гг., расследовала дело об отравлении Виктора Ющенко. Довела до суда дела нескольких крайне опасных банд — ред.). Команда Януковича создала следственную комиссию Верховной Рады с правом допросов, “кошмарила” следственную группу прокуратуры депутатскими обращениями и поливала грязью.
Одновременно мы расследовали дело о смерти Владимира Ивасюка во Львове во времена СССР и установили, что он был повешен уже мертвым. Из-за этого меня даже высмеивали через различные сайты — мол, кому был нужен тот композитор. Но мы открыли тайную переписку первого секретаря Львовского обкома Компартии Виктора Добрика с партийным “центром”, где он под грифом “совершенно секретно” докладывал, какой это буржуазный националист — Ивасюк, и как с ним борются.
Третьим тогдашним направлением нашей работы было дело Георгия Гонгадзе. Мы возбудили дело в отношении органов внутренних дел за бездеятельность в поисках исполнителя, которым оказался генерал Пукач. Были версии о его пребывании в Израиле, но мы установили, что он скрывается на хуторе на Житомирщине. Задержали. Нашли голову убитого журналиста …
И вот в один момент, когда мы достигли результатов, у нас забрали все резонансные дела, в том числе и по Черноволу, и передали кураторство другому заместителю Генпрокурора.
– Тогда, в 2009 году, сказалась политическая воля или человеческий фактор?
Во-первых, на судьбе следствия отразилось тогдашнее сложное переплетение интересов политических групп. Также отмечу, что в руководстве правоохранительных органов тогда были люди, причастные к решениям по этим делам, которые мы подвергли обоснованным сомнениям, которые работали по принципу “чего изволите” и угадывали политическую конъюнктуру. Они сделали все, чтобы блокировать расследования, а мне прямо задавали вопрос: “Для чего ты копаешь?”. Времена были такие, специфические: тогда в моем кабинете находили ртуть, а потом обнаружили превышение силы электромагнитных импульсов в 2,5 млн раз.
– Что это могло быть?
Широкополосный высокочастотный электрогенератор, который создает эффект микроволновки. Его наличие установили сотрудники милиции. Скажу, что тогда я понял: система носила в большей степени совдеповский характер. Просто катастрофически некоторые руководители силовиков боялись власти и тем более выпадов в отношении нее.
– Вернемся к делу о гибели лидера Народного Руха. С того времени, о котором вы сейчас рассказываете, то есть за двенадцать лет, следствие не продвинулось к истине?
Дело не закрыто. Относительно него за это время что-то делалось, но медленно, формально, для видимости, чтобы доказать, что это было дорожно-транспортное происшествие. Когда назначали повторную комплексную экспертизу, не приняли во внимание данные, предоставленные экспертом Ермаковым. По какой-то причине эксперты, которые ранее проводили экспертизы, и дальше оставались в рамках этого расследования. Как можно следствию и дальше упорно ссылаться на данные той экспертизы, которую мы обоснованно называем фальшивкой?
Обновление, которое произошло в прокуратуре, привело людей, которым еще лет пять учиться, прежде чем они станут профессионалами.
Когда официальные лица правоохранительных органов говорят, что нет такой экспертизы, которая показала, что Черновола четыре раза били кастетом, то это тянет по меньшей мере на служебную проверку и привлечение к дисциплинарной ответственности таких “спикеров”. Еще раз: эта экспертиза находится в материалах следствия и никуда, по моим данным, не делась. Но была назначена повторная экспертиза, отодвинули эксперта Ермакова, взяли “старых” экспертов — и пришли к выводу, что случилось только ДТП, несчастный случай.
– Вас приглашали в Офис генпрокурора для дачи объяснений касательно ваших заявлений?
Никто не приглашал. Дело в том, что меня и не надо приглашать. Я общался с бывшим следователем, руководителем следственно-оперативной группы, который уже ушел в отставку как судья. Он говорил, что готов снять мантию, вернуться в следствие и дорасследовать дело Черновола как положено. Так же готовы и некоторые другие мои бывшие коллеги. Берите, зовите людей! А если меня пригласят, то все может свестись к тому, что допросят по делу, после чего я стану свидетелем. И в будущем расследование блокируется.
– Кому же могло быть выгодно убийство Вячеслава Черновола?
Следствие считало, что это могло быть выгодно тем, кто не хотел, чтобы Черновол шел в президенты. Несколько соратников лидера Руха утверждали, что он при определенных условиях выигрывал президентские выборы 1999 года.
По моему мнению, то, что произошло, было выгодно Москве, где категорически, до истерик не видели Черновола президентом Украины. И могло быть выгодно внутри Украины определенной команде людей, которые тоже были по своим мотивам заинтересованы в том, чтобы он не возглавил государство.
Мы не имели опыта расследования убийств, совершенных путем спецопераций. Но изучали обстоятельства ДТП, например, с Машеровым (первый секретарь Компартии Белоруссии Петр Машеров погиб в 1980 году, по официальным данным, в результате ДТП — лобового столкновения его “Чайки” с грузовиком. По мнению некоторых экспертов, его могли убить — ред.). До сих пор это – загадка. Пришлось признать такую методику: организатор едет впереди жертвы и не дает себя обогнать, раздражая последнюю. И пропускает машину жертвы, когда на встречную внезапно выскакивает авто-киллер. Очень трудно потом доказать причастность к преступлению водителей и попутной, и встречной машин. Чистая случайность … Изучая эту тему, мы улавливали почерк, присущий специальным структурам советских и постсоветских стран. Кого не могли расстрелять и кто особенно раздражал — того уничтожали особыми методами, выдавая это за самоубийства или трагические случаи.
– Насколько важно сейчас честно расследовать это дело, чтобы обезопасить себя от подобных случаев в дальнейшем?
Это возможно при условии привлечения квалифицированных экспертов и специалистов, имеющих опыт расследования такого рода убийств.
– Целесообразно ли для этого прибегать к помощи западных специалистов?
Думаю, мы справились бы и сами. В свое время группа, которой я руководил, показала себя смелой и профессиональной командой. Мы не упускали ни одной детали, глубоко копали и готовы довести ранее начатое до конца. Все в компетенции власти. Очень не люблю говорить про “политическую волю”, потому что в стране должен господствовать закон. Важно, чтобы нынешнее руководство прокуратуры не восприняло мои слова как упрек в свой адрес. Я призываю нынешних коллег выполнить свой профессиональный долг. Нам не нужно верить на слово, пусть сомневаются в наших доводах. Но нельзя вести следствие на основе дискриминированных доказательств.
