В международном информационном пространстве прочно закрепился образ России как “бензозаправки мира”. Которая не только зависит от доходов из нефтегазовой торговли, но, наряду с монархиями Персидского залива, заметно влияет на цены на гигантском рынке ископаемых углеводородов.
И даже недавняя идея Джо Байдена распродавать стратегические запасы нефти западных государств с целью поспособствовать снижению цены на рынке и оживлению мировой экономики, этакий современный “анти-ОПЕК”, воспринималась как попытка надавить на Россию опосредованным способом.
Поэтому полной неожиданностью оказались заявления российских нефтяных компаний о том, что они не в состоянии увеличить добычу и использовать полностью имеющуюся квоту, определенную для России договоренностями в рамках ОПЕК.
В частности, заявления о проблемах с наращиванием добычи на протяжении последней недели сделали чиновники самых крупных российских нефтедобывающих компаний. По словам которых их компании либо уже используют все имеющиеся скважины на полную мощность (об этом сообщил Эрик Лирон, вице-президент “Роснефти”) — или вот-вот на полную мощность выйдут, о чем заявили Вагит Алекперов из ЛУКОЙЛа и Алексей Янкевич из “Газпром нефти”.
Гипотетических причин такого заявления, казалось бы, может быть две. Первая может заключаться в том, что странам ОПЕК выгодно сохранять высокую цену на нефть. Особенно в ситуации, когда существует острый дефицит ископаемого топлива в мире, и многие небогатые страны пытаются заменить безумно дорогой газ относительно более дешевым мазутом.
Но в ситуации, когда уже всей ОПЕК+ принято решение понемногу наращивать добычу, сохранение более низкого уровня добычи отдельно Россией выглядит нецелесообразным. Поскольку удержать высокие цены Кремль не сможет из-за увеличения добычи теми же монархиями Персидского залива.
Поэтому более вероятным выглядит вариант, при котором российские добывающие компании действительно не способны быстро нарастить добычу. И причин для этого есть несколько. Одна, которую на России озвучивают откровенно, заключается в том, что в период пандемии не было смысла бурить новые скважины — поскольку спрос на мировом рынке был невысоким, а квоты ОПЕК+ и того ниже. Поэтому компании добывали нефть из имеющихся скважин и к росту спроса оказались “не готовыми”.
Впрочем, это только половина правды. Другая, очевидно, состоит в том, что компании нефтегазового сектора на России уже много лет являются геополитическим оружием, а не просто добывающими предприятиями. Ярче всего это проявилось, конечно, с “Газпромом”, который построил “Северный поток-2” то ли за 9, то ли, скорее, за 15 миллиардов долларов (из которых европейские партнеры инвестировали около 4 миллиарда) только для того, чтобы оставить Украину без транзита. Эти деньги могли быть вложены в разведку и подготовку к добыче новых газовых и нефтяных месторождений, но были потрачены “на политику”.
Еще одной причиной неспособности России нарастить добычу, очевидно, является тот факт, что тамошние частные компании предпочитают вкладываться в добычу за пределами родины. К примеру, тот же ЛУКОЙЛ нашел средства для участия в разработке месторождения Шах-Дениз в Азербайджане, но не спешит инвестировать в новые проекты на России.
Пока сложно спрогнозировать, как будет развиваться ситуация на нефтяном рынке. Похоже на то, что коронавирусные ограничения будут исчезать не так быстро, как хотелось бы, и восстановление промышленности и транспорта вряд ли создаст избыточный ажиотажный спрос. Поэтому можно предположить, что действия Байдена, сформировавшего альянс крупнейших потребителей нефти, и решение ОПЕК+ об увеличении добычи приведут к постепенному снижению цен на “черное золото”. Но, во всяком случае, ослабление ключевых добывающих предприятий путинской России является хорошим знаком для всех соседей этого государства. Которые хорошо усвоили урок — чем больше свободных средств у Кремля, тем сложнее жить возле российских границ.
