Для настоящего писателя литература – не только средство заработка, но и способ проживания.
Аадим Эрлихман, подводя итог своей карьере переводчика хоррора, сказал: «Лучше переводить хорошие чужие книги, чем писать свои, но плохие. Серьезно говоря, перевод дает уникальную возможность сотворчества, приносящего, если переводимый автор талантлив, почти такое же удовольствие, как написание своих книг». И написал книгу о творчестве Стивена Кинга, «короле ужасов», мультимиллионере, третьем по тиражам (после Шекспира и Агаты Кристи) беллетристе всех времен и народов, феноменально популярном авторе, чьи техническое мастерство и богатство содержания далеко выходят за рамки «крепкого ремесла».
Суть творчества Стивена Кинга состоит в перемещении читателя от его реальных ужасов к чужим – вымышленным. Тогда действительно становится легче жить в реальном мире. Кинг умело препарирует все эти страхи, выступая, по его собственным словам, психоаналитиком наоборот: «Этим парням (психоаналитикам) платят за то, что они развеивают людские страхи, а мне – за то, что я их укрепляю. Вероятно, нужно и то и другое. Мы описываем выдуманные ужасы, чтобы помочь людям справиться с настоящими».
Настоящие ужасы по Кингу могут быть не только глобальными, но и неприметными. Например, ужасы школы, знакомые любому независимо мыслящему ребенку («Что вообще в школе хорошего? Когда нас туда швыряют, как заложников, школа кажется нам самым важным делом на свете. Только после третьего или четвертого класса мы начинаем понимать, какой это вообще идиотизм»). Или ужасы чужой неадекватности («У этого парня был IQ банки томатного супа, причем пустой. Он умудрился сбить меня на открытом месте посреди длиннющей дороги»).
Сила Кинга заключается в том, что, еще в детстве увлекшись комиксами и хоррором (в основном в кино), он четко понял свою общественную функцию и старается не выходить за ее пределы: «Читая ужастики, вы всерьез не верите в написанное. Не верите ни в вампиров, ни в оборотней, ни в грузовики, вдруг заводящиеся сами по себе. Настоящие ужасы, в которые мы верим, – из разряда того, о чем писали Достоевский, Олби и Макдональд. Это ненависть, отчуждение, старение без любви, вступление в непонятный и враждебный мир неуверенной походкой юноши. И мы в своей повседневной реальности часто напоминаем трагедийно-комедийную маску, усмехающуюся глазами и скорбно опустившую уголки губ. Где-то, безусловно, существует некий центральный пункт переключения, позволяющий соединить эти две эмоции. И находится он в том уголке души, в который так хорошо ложатся истории ужасов».
| Нам бы их ужасы! Не раз я спрашивал себя, в чем секрет такого успеха Кинга. Людям нравилось смаковать чужие страхи и несчастья, сидя в безопасности у себя дома, щекотать нервы напоминанием о том, что безопасность относительна – в любой момент может вылезти злобный бука из шкафа. К тому же романы Кинга были просто хорошо написаны, чем выделялись из массы ремесленных поделок. Были и два чисто российских условия. Во-первых, всеобщее подражание Америке начала 1990-х, делавшее триумф Кинга прямо-таки неизбежным. Во-вторых, неожиданное любование кинговскими кошмарами: нам бы их проблемы! Подумаешь, палец из раковины вылезает или призрак дедушки пугает по ночам! Поглядели бы мы на этих неврастеников, если бы с них требовали откат, ставили на счетчик и вызывали на стрелку… Похоже, многие читали Кинга именно с таким настроением, особенно во время кризисов, которыми так богата новейшая российская история. |
Из книги Вадима Эрлихмана «Стивен Кинг. Король темной стороны».
|