Модифицированный рост

Единственной непреложной истиной в спорах о ГМО является тот факт, что рынок этих продуктов в мире продолжает расти.

Генетически модифицированные организмы (ГМО) и продукты растительного и животного происхождения при всей своей противоречивости составляют основу динамичного и по всей вероятности перспективного мирового рынка. Американский исследователь Хуан Энрикес, возглавляющий направление бионауки в Гарвардской школе бизнеса и за $20 тыс. читающий лекции для многих химических и фармацевтических компаний, написал книгу с пространным названием «Будущее грядет: как генная инженерия и другие силы изменяют вашу жизнь, работу, здоровье и благосостояние». Его главные мысли таковы. Первая: генетика – это язык, как греческий или бинарный код, с помощью которого мы можем получить контроль над эволюцией всех живых форм. Страны и компании, овладевшие этим языком, будут процветать. Вторая: достижения генной инженерии размоют границы между такими отраслями, как сельское хозяйство, фармацевтика, химия, компьютерные вычисления, в итоге создав громадную индустрию науки о жизни. И именно она породит крупнейшую в мире компанию 2020 г. Покупка немецким фармацевтическим гигантом Bayer одного из лидеров американского рынка трансгенных продуктов Aventis CropScience за $6,6 млрд. в 2007 г. – тому подтверждение. «Если генной инженерии было бы суждено остаться в лаборатории, я писал бы для лаборантов, – резюмирует г-н Энрикес. – Но это касается всех и каждого».

Технология одна – применений множество
ГМО можно любить или ненавидеть, но нельзя отрицать очевидного – их коммерческое использование растет. Да, пока под трансгенные культуры отведено лишь 3% пашни в мире. «Однако сегодня примерно половина всей мировой сельхозпродукции, если мы говорим о растениях, является генетически модифицированной, хотя ее коммерческое использование началось только в 1996 г.», – рассказывает доктор химических наук и научный редактор проекта gmo.ru Константин Балакин. По данным ISAAA, ежегодный рост площадей биотехнологических культур в мире исчисляется двухзначными числами. К примеру, за 2006 г. они выросли на 13%, составив 102 млн. га. Число фермерских хозяйств, культивирующих эти растения, за тот же период увеличилось на 20% – до 10,3 млн., и к 2015 г. названные показатели удвоятся. Для скептиков можно привести следующий аргумент. На планете осталось не так много подходящих и незанятых земель. FAO недавно подсчитала, что 80% роста объема растениеводства станет результатом использования более совершенных культур и технологий, тогда как только 20% – освоения новых земель. Так что теоретически трансгенные растения могли бы сыграть здесь не последнюю роль, ведь их урожайность часто до 50% выше, чем у традиционных.

В первое десятилетие с начала коммерческого использования ГМО ими в основном увлекались западные государства с высокой долей аграрного сектора в экономике. На сегодняшний день около 90% их мирового урожая собирается в США, Канаде, Аргентине, Бразилии и Парагвае. Страны второй волны, которые только недавно стали тестировать новый формат растениеводства, расположены в Азии и Африке. «Миллионы небольших, ограниченных в ресурсах ферм из развивающихся стран будут также формировать спрос на трансгенные культуры», – отмечает Клайв Джеймс, основатель и председатель ISAAA. К примеру, в Китае с его дефицитом земель, галопирующей экономикой и растущим народонаселением само правительство финансирует возделывание биотехнологических культур, причем объем инвестиций в этот сектор составляет примерно половину общемирового. В Индии за счет использования генетически модифицированного хлопчатника удалось поднять урожайность этой культуры почти в полтора раза, а также увеличить ее экспорт с 0,9 млн. кип в 2005 г. до 4,7 млн. в 2006-м. «Биотехнологические растения помогли снизить расход воды для орошения и поднять урожайность. Надеюсь, это поможет мне увеличить доход и обеспечить лучшую жизнь для моей семьи», – говорит одна индийская вдова и мать двоих детей, занимающаяся выращиванием хлопчатника. Да что там развивающиеся страны – даже Евросоюз после многолетнего упорного противостояния ГМО и лозунгов вроде «Прочь от нашей тарелки!» и «Мы не хотим продуктов Франкенштейна!» начинает ослаблять законодательство. С тех пор как в 2003 г. был отменен мораторий на изучение и выращивание биотехнологических культур, их стали возделывать семь стран региона. Некоторые продукты разрешены для ввоза. Летом 2007 г. еврокомиссар по торговле Питер Мендельсон, явно будучи представителем биотехнологического лобби, заявил: «Пока мы не сократим разрыв в сфере регулирования ГМО между ЕС и такими странами-экспортерами продуктов питания, как США, Аргентина и Бразилия, будем иметь голодных коров и фермеров, едва сводящих концы с концами».

Американская Global Crop Diversity Trust (известна своей идеей создать на Севере хранилище семян на случай апокалипсиса, по аналогии с Ноевым ковчегом) подсчитала, что в настоящее время в мире допущено к производству более 100 линий генетически модифицированных растений. При этом 95% составляют соя, кукуруза (маис), хлопчатник и рапс, причем первые два также используются как сырье для животных кормов.

 

Перспективы неоднозначны
Очевидно, не будь у этих культур реальных бизнес-преимуществ, их рынок вряд ли рос бы.

Ключевые преимущества ГМО – устойчивость к гербицидам и целевым вредителям, а также неприхотливость к климатическим факторам и процессу возделывания. Исследователи даже вывели термин «эффект удобства», когда фермерские хозяйства выигрывают за счет экономии средств на рабочей силе и времени благодаря меньшему использованию гербицидов на полях. Казалось бы, настоящая находка. Но это не совсем так. К примеру, многие европейские и азиатские пищевые корпорации до сих пор отказываются закупать ГМО, боясь потерять экологически ориентированных клиентов. «Если я не могу это продавать, то зачем мне это выращивать?» – восклицает один фермер из Арканзаса, который возделывает рис, пшеницу и сою для продажи на экспорт и как-то предпринявший неудачную попытку заняться трансгенными сортами. Даже крупнейший американский пивовар Anheuser-Bush в прошлом году отказался закупать рис, произрастающий по соседству с трансгенным. Чтобы предотвратить перекрестное опыление с традиционными растениями, власти США советуют оставлять вокруг полей с ГМО минимум 30-метровую буферную зону. В развивающихся странах процесс выращивания происходит более стихийно, что способно вызвать необоротные изменения местных экосистем. «Это новая форма загрязнения окружающей среды. Она распространяется, репродуцирует, мутирует», – предостерегает Эндрю Кимбрэлл, глава вашингтонской правозащитной организации Center for Food Safety.

Если верить утверждениям некоторых оптимистично настроенных экспертов, биотехнологические культуры могут отличаться повышенным содержанием в них витаминов и микроэлементов. Если так, то это стало бы находкой для беднейших стран, где остро стоит проблема голода. Возможно, поэтому благотворительный фонд Билла и Мелинды Гейтс недавно выделил $300 млн. на увеличение посевов трансгенных растений в регионах, где дети недоедают. Однако пока успехи биотехнологов в данном направлении лишь единичные. Скажем, сорт риса, известный как «золотой», был модифицирован так, чтобы содержать необходимый для организма бета-каротин.

Генные технологии могли бы послужить и для других социально-экономических целей. По сути, отраслевая синергия, которую предсказывал Хуан Энрикес, уже происходит. Представьте, что фармацевтический завод может быть заменен стадом овец, чье генетически модифицированное молоко используется как основа протеинов для лечения артрита, рака и СПИДа. И это уже не фантазии, а реальность для компаний вроде американской GTC Biotherapeutics, где полным ходом разрабатывается с десяток «молочно-медицинских» программ, и одна даже проходит клиническую проверку (для пациентов с наследственными нарушениями кровеносной системы). Конкурирующая Ventria Bioscience также верит, что способна спасти жизни: фирма собирается выращивать трансгенный рис и на его основе создавать лекарства против диареи. Это заболевание ежегодно уносит жизни 1,8 млн. детей из стран третьего мира и, как вполне серьезно заметил СЕО Ventria Скотт Дитер, «это был незримый враг, который атаковал американские войска в ходе иракской кампании». «Рисовые поля исполняют роль фабрик, – поясняет Дитер. – Создавать лекарства на основе генетически модифицированного риса гораздо дешевле, чем в лабораторных условиях».

Исследования только начинаются, но есть мнение, что ГМО могут позволить вывести специальные сорта растений для энергетических, строительных или других целей. Идея создания новых источников биотоплива весьма актуальна. Например, ArborGen, совместное предприятие, созданное в 2000 г. одной новозеландской и двумя американскими деревообрабатывающими компаниями, занимается выращиванием трансгенных деревьев. Его суперэвкалипты являются морозостойкими и быстрорастущими (примерно на 6-7 м в год), могут стать прекрасным сырьем как для производства этанола, так и древесного волокна. «Это настоящая машина по производству биомассы», – восклицает СЕО ArborGen Барбара Уэллс. Фирменная сосна компании способна производить на 30-40% лесоматериалов больше, чем ее природные аналоги. А генетически модифицированная осина содержит меньше лигнина – вещества, которое с помощью большого количества химикатов удаляется из древесины перед ее превращением в бумагу, что тем самым снижает расход энергии при переработке и благоприятно сказывается на экологии. Кстати, ArborGen, несмотря на многочисленные протесты общественности, получила грант министерства энергетики США, размер которого, ни много ни мало, составил $125 млн. «Биотопливо и промышленная биотехнология являются стратегическими секторами биоинженерии. Заявления об их роли в борьбе с климатическими изменениями используются для укрепления репутации ГМО», – подытоживают эксперты авторитетного издания The Ecologist.

Сторонники биотехнологий также заявляют, что с их помощью можно сохранить вымирающие виды растений на планете. Аргумент спорный. Но в его пользу говорит, по крайней мере, один случай. Когда в 1990-х отрасль по выращиванию папайи на Гавайях едва не была разрушена грибковым вирусом, ее удалось поставить на ноги именно благодаря высадке генетически модифицированных деревьев, устойчивых к данному заболеванию. С них сегодня собирается 80% всего урожая папайи на этих островах.

Командоры перемен
Попытаемся выстроить следующий логический ряд. Для людей и животных необходима пища. Пища – это растения. Растения – это семена. И как бы пафосно это ни звучало, но кто контролирует семена, тот контролирует жизнь на планете.

Именно потому игроки этого рынка представляют собой довольно закрытое сообщество транснациональных корпораций, которое активно практикует стратегию консолидации. Так, по итогам 2006 г. десять крупнейших производителей контролировали 57% глобального коммерческого рынка семян, по сравнению с 37% в 1996-м. Четыре из них – американские Monsanto и Dupont, швейцарская Syngenta, немецкая Bayer Crop Science – являются агрохимическими. Иными словами, среди прочего, они занимаются молекулярной биологией с намерениями «помочь фермерам в их миссии обеспечить едой, одеждой и топливом всю планету». (Несмотря на то что европейцы позиционируют себя как ярые противникоки ГМО, тем не менее они активно присутствуют в этом бизнесе.) С 2005 г. фактическим монополистом здесь является Monsanto – химическая корпорация, основанная еще в 1901 г. и в 1982-м первой создавшая генетически модифицированную клетку растения. Благодаря многочисленным поглощениям она теперь «ответственна» за 86% глобального производства генетически модифицированных растений, включая те же сою, кукурузу, хлопчатник и рапс.

Как известно, чем меньше конкуренции, тем больше свободы ценообразования. К примеру, с 1975 по 2006 г. стоимость семян кукурузы, сои и хлопчатника увеличилась в 4,7; 4,1 и 10 раз соответственно. Поскольку семена – это товар с неэластичным спросом (фермеры будут приобретать их независимо от цены), их продажа является очень выгодным бизнесом. Убедив покупателей в большей отдаче от ГМ семян, производителям удается держать цену на них в два-четыре раза выше в том чем на традиционные. К слову, именно этот фактор заставляет многих сомневаться в том, что трансгенные растения действительно получат широкое распространение в странах третьего мира и помогут искоренить голод. Вместо выравнивания может случиться обратное: бедные хозяйства будут беднеть, а богатые – богатеть. Так случилось в ЮАР, где с началом возделывания трансгенного хлопчатника количество мелких ферм сократилось с 3,2 тыс. в 2002 г. до 850 в 2007-м.

В настоящее время Monsanto владеет более 670 патентами на ГМО – это больше, чем у любого из ее конкурентов. Причем фермеры, покупающие запатентованные трансгенные семена, обязаны подписать соглашение, согласно которому они обязуются не сохранять семена после сбора урожая и не передавать их другим фермерам. Это означает, что новые семена приходится приобретать каждый год, поскольку их урожайность якобы может снизиться. Для производителей вроде Monsanto это означает стабильный источник продаж. И он свято оберегается. Как пишет Global Policy Forum, у корпорации есть развитая агентурная сеть по всем Соединенным Штатам, следящая за соблюдением договоренностей. Описывая методы ее работы, фермеры используют термины вроде «мафия» и «гестапо». Один из них вспоминает: «Они приходят и говорят вам: «Monsanto – это гигант. Мы вас достанем. Вам придется платить». Только в 2007 г. компания подала 112 исков против американских фермеров, обвинив их в незаконном использовании запатентованных семян. Правда, на других, менее значимых рынках, все несколько проще. «Мы тратим более $2 млн. в день на исследования, чтобы создать, протестировать и вывести на рынок инновационные семена и технологии, – поясняет официальный представитель Monsanto Дерен Уоллис. – Инструментом защиты этих инвестиций является регистрация патентов и, если нужно, их законодательная защита».

Наконец, у производителей семян есть еще одна простая схема наращивания прибылей – продажа гербицидов. Иными словами, покупая у Monsanto трансгенные семена марки Roundup Ready, вам придется приобретать и средство по борьбе с сорняками Roundup, поскольку продукты других производителей могут навредить урожаю. Круг замыкается. Так, в 1994 г., когда еще не началось выращивание ГМО, продажи Roundup в США составили около 3 млн. т. К 2005 г., когда вовсю выращивалась соя, кукуруза и хлопчатник Roundup Ready, продажи химического средства их защиты выросли в 15 раз. Тем самым формируется нечто вроде вынужденной лояльности к поставщику. Схожая история и у других агрохимических корпораций (например, Aventis CropScience одновременно предлагала трансгенный рис марки Liberty Link и гербицид Liberty).

Протекционистские настроения Около 35 стран мира создали у себя 1,3 тыс. зон, свободных от ГМО (GMO free zone). Семь из них – Албания, Австрия, Венесуэла, Греция, Польша, Сербия, Швейцария – полностью отказались от трансгенных продуктов путем введения моратория на государственном уровне. Понятие «зона, свободная от ГМО» включает запрет на выращивание трансгенных культур на ее территории, а также использование генетически модифицированных ингредиентов в продуктах питания. Как правило, инициативы по созданию данных зон реализуются в тесной связке с двумя другими процессами: призывом покупать товары национальных производителей и развитием сектора органической продукции. Движение таких зон основывается на союзе местных властей, фермерских ассоциаций и неправительственных организаций.

Категории генетически модифицированных продуктов Продукты, содержащие генетически модифицированные ингредиенты (в основном трансгенная кукуруза, соя, рапс). Эти добавки вносятся в пищевые продукты в качестве структурирующих, подслащивающих, красящих веществ, а также источника белка. Продукты переработки трансгенного сырья (соевый творог, соевое молоко, крахмал, чипсы, кукурузные хлопья, томатная паста и проч.). Трансгенные овощи и фрукты, а в скором времени, возможно, и мясо животных, непосредственно употребляемое в пищу. Источник: www.gmo.ru.