Интерес к нищете

В конце 1990-х фотограф Борис Михайлов прикоснулся к главному страху капитализма – нищете. Результаты этих и других его опытов давно коллекционируют на Западе и по-прежнему недооценивают в Украине.

Как-то в одном из своих интервью украинский художник Арсен Савадов сказал: «Ты должен каплю крови, как на Пасху, в работу кидать. Не кидаешь – ну, думай, что ты художник… Я прихожу сегодня на выставки… как хищник – попить крови. Хоть какие-то эмоции получить». Применяя метафору Савадова, можно сказать, что фотограф Борис Михайлов относится к категории художников, которые не оставят зрителя умирающим от жажды. В этом году мастер отметил свой 70-летний юбилей, и про него пишут: «Самый известный на Западе фотограф из бывшего СССР».

По-настоящему громкая известность пришла к нему в 1999-м, когда он закончил работу над серией снимков под названием Case history («История болезни»). По эмоциональному воздействию данные работы до сих пор являются непревзойденными в его карьере. За эту серию Михайлова и сейчас могут упрекнуть в эксплуатации «чернухи». Многие больше ничего в его фотографиях так и не смогли увидеть, однако в таком случае стоит воспользоваться советом московского галериста Марта Гельмана: если чего-то в современном искусстве не понимаешь, можно попробовать разобраться.

Собственно, для понимания фотографий Михайлова из этой серии нужно знать немного. Первое – поздние 1990-е (а Case history создавалась в 1997-1998 гг. в Харькове) стали годами, когда в бывшем Советском Союзе массово начали появляться бездомные люди. Второе – Михайлов, который ранее фотографировал, стараясь оставаться незамеченным, новую серию сделал открыто. «Для меня как для фотографа было важно прикоснуться к материалу», – говорит он. Его серия с бомжами стала не «подсматриванием», а контактом. Это было прикосновение к подкладке, с которой начался капиталистический мир в бывшем СССР (она никуда не исчезла – сегодня в Украине по некоторым подсчетам более 500 тыс. бездомных людей), к материализовавшемуся страху перед нищетой, живущему в каждом представителе общества, и который замаскирован чувством отвращения, презрения и сглажен с помощью анекдотов. Михайлов не спешил делать тривиальных выводов вроде: «Они такие же люди, как и мы. Им надо просто немного помочь». «У них были нормальные тела, – говорил он, – и они не умирали от голода. Они умирали от чего-то другого». У него не было рецептов, как им помочь, и он не хотел специально напугать зрителя. Художник честно погрузился в эту среду и поднял на поверхность результаты, дающие возможность почувствовать, что происходит на самом дне общества, а значит, и внутри каждого человека. Ведь чтобы прийти к чему-то светлому, надо сначала избавиться от собственных страхов.