Кредиты нужно выдавать тем, кому они действительно нужны. Летом 2012 года глава ЕЦБ, итальянец Марио Драги, объявил о введении программы прямых денежных операций, и пообещал сделать «все, что потребуется», чтобы сохранить единую валюту. Эти меры помогли вернуть доверие к Центробанку. ЕЦБ выиграл битву без единого выстрела. После этого заявления доходность по итальянским и испанским государственным облигациям существенно снизилась до более или менее приемлемых уровней.
Во-вторых, в Еврозоне существует реальная угроза дефляции. Драги охарактеризовал дефляцию как ситуацию, при которой падение ценовых уровней происходит в ряде стран, затрагивает широкий спектр товаров, и является самоусиливающимся процессом. Если подходить к проблеме с точки зрения такого определения, то дефляции в валютном союзе, конечно же, нет: только в трех странах ценовой индекс обосновался на отрицательной территории, и только пять компонентов потребительской корзины устойчиво дешевеют. Долгосрочные инфляционные ожидания также стабильны, на уровне 2%, однако краткосрочные ожидания продолжают падать. Европейскому центральному банку с трудом удается обеспечивать ценовую стабильность. Да, его цель не является такой же однозначной и такой же симметричной, как у других Центробанков. Он стремится к среднесрочной инфляции ниже 2%, но несильно. Однако в феврале инфляция в годовом исчислении составила 0.8% – вряд ли это значение можно считать «близким» к 2%. Более того, по мнению аналитиков МВФ – он очень опасен для европейской экономики.
Во-первых, низкая инфляция совпала с периодом ослабленного роста. В четвертом квартале прошлого года реальный спрос экономики Еврозоны оказался на 5% ниже уровней, зафиксированных в первом квартале 2008 года. В Испании реальный спрос сократился на 16%. В Италии – на 12%. Даже в Германии реальный спрос стагнирует, начиная со второго квартала 2011 года: локомотивом ее уже не назовешь. Центробанк не сумел компенсировать этот спад, поэтому кризисным экономикам пришлось совсем туго, а сокращение инвестиций вылилось в долгосрочную безработицу. Еврозона надолго запомнит этот кризис. В МВФ считают, что не стоит обольщаться, глядя на стабильные ожидания в отношении долгосрочной инфляции. Последние данные указывают на то, что в долгосрочной перспективе цены в Еврозоне будут расти на 2% в год, но дело в том, что прямо перед тем как Япония свалилась в глубочайшую затяжную дефляцию, данные также указывали на положительную инфляцию. Именно краткосрочные ожидания стали ранним сигналом тревоги, именно они привели к падению цен и заработных плат.
Проще говоря, Еврозоне до дефляции рукой подать. Толчком может стать любое потрясение. Чтобы избежать дефляции потребуется ввести отрицательные краткосрочные процентные ставки. В-третьих, ультра-низкая инфляция дорого обходится экономике. Это в первую очередь относится к странам, которым нужно восстанавливать конкурентоспособность. Если инфляция в центральных странах держится на низком уровне, то инфляция в кризисных странах должна быть нулевой или отрицательной. По словам Ангелы Убайд из Института международной экономики Петерсона, средняя инфляция в профицитных странах составляет всего лишь 1.5% против 0.6% в кризисных странах. Снижение цен позволило бы повысить конкурентоспособность, но при этом они увеличат нагрузку на государственный долг. Это спровоцирует очередную волну финансовых потрясений.
Европейский центральный банк позволил Еврозоне скатиться в глубокую яму. Он не может достичь своих собственных инфляционных целей, более того, экономика балансирует на грани дефляции. Банк также допустил стагнацию денежной массы и темпов роста кредитования. Бундесбанк явно зациклен на этих показателях, потому что со временем они могут првести к росту цен и заработных плат. Но ЕЦБ их просто игнорирует, не делая свою работу. Если средняя инфляция обоснуется на 2%, при этом в профицитных странах она будет, скажем, 3%, а в дефицитных – около 1 процента, экономика Еврозоны будет чувствовать себя гораздо лучше: реальные ставки будут ниже, экономика укрепится, а внутренние корректировки пойдут быстрее. Но если удастся достичь средней инфляции 3% (именно такой уровень ценового давления поддерживал Бундесбанк в период с 1980 по 1995 годы), будет еще лучше.
Что же можно сделать? Главная цель – поднять спрос и инфляцию в Еврозоне в целом, и, в первую очередь, в профицитных странах. Также необходимо улучшить состояние кредитых рынков. Для этого Европейскому центральному банку нужно объявить о симметричной инфляционной цели на уровне 2%, это будет означать, что слишком низкая инфляция воспринимается Центробанком как проблема, не менее серьезная, чем быстро растущие цены. Банк начнет программы количественного ослабления и покупки гос. облигаций стран Еврозоны. Наконец, ему следует объявить об операции долгосрочного рефинансирования, чтобы направить поток кредитного капитала в малый и средний бизнес. Есть и другие достойные внимания варианты действий, например, введение отрицательной ставки по депозитам.
Но тут возникают сложности. Скорее всего, подобные меры не смогут намного поднять спрос в профицитных странах: процентная ставка по немецким гос. облигациям и так очень низкая. Преимущества такой политики в первую очередь ощутят на себе периферийные страны – укрепив остальных во мнении, что беспечные кризисные экономики получают завуалированную помощь. Масштабные покупки облигаций в таких странах вполне законны, но они могут спровоцировать истерику в профицитной Европе. ЕЦБ, вероятно, окажется на грани серьезного внутреннего раскола, если попытается реализовать такую политику. Таким образом, он поставит под сомнение свою политическую легитимность. Главная опасность заключается в том, что ЕЦБ может быть вынужден делать вид, что низкая инфляция его не тревожит, потому что он не может ничего предпринять. Европейский кризис еще не закончен. Несмотря на некоторую долю стабильности, ситуация остается крайне взрывоопасной. И ЕЦБ мало что может предпринять по этому поводу. Отчасти это связано с необходимостью принимать противоречивые решения, отчасти, потому, что некоторые видят обязанность ЦБ в стабилизации немецкой экономики, а не европейской в целом. Это не европейский валютный союз. А нечто совсем иное.