Тяга к неизведанному и поиск сложных ответов даже на самые простые вопросы не раз круто меняли карьеру известного в мире современного искусства куратора проектов искусства, канадца Юрия Онуха. Он начинал как художник, которому критики прочили большое будущее. Однако в один момент предпочел перспективной художественной карьере новый и поэтому особенно интересный для него вид деятельности – кураторское искусство. Впрочем, успех и мировое признание на этом поприще не смогли остановить мастера в его стремлении к «неизведанному» – он занял пост директора Центра современного искусства (ЦСИ) в Украине, стране, которая, по словам самого г-н Онуха, находится на «задворках» мирового искусства. Более того, за годы своей работы на этой должности куратор смог изменить ситуацию – о проекте, впервые представленном в Киеве в этом году, говорили на самой престижной выставке современного искусства – Венецианском бьеннале. «Искусство такой же товар, как и любой другой, – утверждает Юрий Онух, – и чтобы выгодно его продать, необходимо создать сильный бренд.» Мастер считает, что частично эту задачу он уже решил, создав имя самому ЦСИ, который сегодня не испытывает недостатка в спонсорских инвестициях.
«&»: Юрий, вы имеете художественное образование и в прошлом, насколько мне известно, занимались живописью. Почему же предпочли деятельность куратора?
Ю. О.: Я стал работать как куратор по необходимости – просто в то время, когда начинал карьеру художника, не было людей, которые были бы заинтересованы продвигать экспериментальное творчество молодых авторов. Затем так увлекся созданием кураторских проектов, что это вышло на первый план. В принципе, кураторская деятельность не менее творческая, чем работа художника. Плюс – менее оторвана от реальной жизни, ведь куратору приходится быть еще и хозяйственником. Это мне импонирует и позволяет полностью себя реализовать.
«&»: Но ведь административная работа отбирает много времени, которое можно было бы посвятить творчеству. Так что же для вас ценнее: творчество или менеджмент?
Ю. О.: Сегодня работу куратора в современном искусстве можно сравнить с деятельностью режиссера или продюсера. При воплощении проекта в жизнь он всегда совмещает творческую деятельность с финансово-административной. И я считаю, что административная работа в искусстве не менее важна, чем творчество. Да, в принципе, часто она не многим отличается от самого творчества – я ведь также создаю что-то, пусть и несколько другими методами. И как в творчестве, административная работа требует прежде всего большого труда, самоотдачи. Конечно же, сам по себе труд не является гарантией успеха. Но если не работать, то получишь только одну гарантию – что ничего не получится.
Поэтому в идеале куратор должен быть одновременно тонким интеллектуалом и прорабом. Хотя на практике такое встречается редко. И зачастую тонкие интеллектуалы, которые имеют блестящие идеи, не могут их реализовать по причине отсутствия деловой хватки.
«&»: Очевидно, что количество заказов куратора (как и объем продаж компании) напрямую зависит от того, насколько громкое имя он имеет. В чем, по-вашему, отличия в методах создания имени в кураторском искусстве и в бизнесе?
Ю. О.: Имя куратору, как и художнику, делают его работы. Однако это не означает, что лучшие в мире кураторы имеют наиболее выигрышные позиции. Наибольшее количество заказов и соответственно наибольшие прибыли в кураторской практике сейчас получают те, у кого есть хорошие связи, кто, как и в бизнесе, умеет много работать и выдерживать сумасшедший темп жизни.
«&»: А может ли один неудачный проект «уничтожить» куратора или, по крайней мере, существенно ослабить его позиции на рынке?
Ю. О.: Это зависит от масштаба проекта, хотя в любом случае, думаю, одна неудача вряд ли существенно повлияет на позиции куратора. Теоретически, чтобы один «провальный» проект уничтожил куратора, его нужно представить в очень известном музее или галерее. Но там обычно работают кураторы с именем и определенным уровнем, ниже которого они не опускаются. К тому же в наше время существует так много трактовок искусства, что куратор с именем в ответ на критику может просто сказать, что его неправильно поняли. Например, в адрес куратора, который делал прошлогоднее Бьеннале, звучало немало критики: мол, его проект скучен и неинтересен. Но он ответил, что многие просто не поняли его идеи. И результат – в этом году тому же куратору опять удалось получить контракт на Бьеннале.
Куратор с именем имеет право на свое видение искусства, даже если оно не совпадает с общепринятым. И чтобы потерять свои позиции, ему нужно разочаровывать зрителей, как минимум, несколько лет подряд. Сегодня вообще на мировом рынке современного искусства сложилась интересная ситуация: на смену понятию «художник-звезда» пришло понятие «куратор-звезда». Позиции кураторов выросли неимоверно – в проекте зачастую оценивают не работы отдельных художников, а идею и творчество куратора. (Похожие тенденции наблюдались, скажем, в театральном искусстве в 70-80-х годах, когда на первый план вышли режиссеры, а актер воспринимался просто как элемент режиссерской идеи). Наверное, подобной ситуации способствовало то, что кураторские проекты – это всегда огромные деньги, миллионы долларов. Естественно, потенциальному инвестору проще выделить средства под имя одного конкретного человека. Тем более, что уже сложилась мировая табель о рангах знаменитых кураторов. Хотя украинских имен, насколько мне известно, в этом списке пока нет.
«&»: Об Украине говорят, что она пока пребывает «на задворках» мирового рынка современного искусства. Чем же вас заинтересовала перспектива деятельности в нашей стране и, в частности, должность директора Киевского Центра современного искусства?
Ю. О.: Наверное, именно своей «неизведанностью». В начале 90-х я впервые приехал в Украину и сделал проект «Степи Европи», используя работы местных художников. И так как я немного знал ситуацию на этом рынке, в 1992 мне поступило предложение заняться созданием Центра Сороса в Киеве. Я согласился, поскольку работа была очень интересной, творческой и достаточно финансируемой. Прошли переговоры, и все было решено. Но в 1994 году, когда я уже собирался выезжать из Торонто в Киев, вдруг услышал, что директором Центра назначен другой человек – Марта Кузьма. Для меня это был шок! Потом выяснилось, что связи г-жи Кузьмы были намного сильнее, чем мои, что и повлияло на решение.
Позже Марту Кузьму сместили с должности и объявили конкурс на ее замещение. Я решил принять участие и выиграл у 10 конкурентов. О чем, кстати, за годы работы в Украине ни разу не пожалел.
«&»: Но с тех пор многое изменилось, и сегодня Центр Сороса уже не финансируется извне, как это было раньше. Каковы источники финансирования проектов Центра сейчас?
Ю. О.: Действительно, ранее наш центр существовал преимущественно за счет средств Сороса (за все время было выделено порядка $2,5 млн.) Естественно, проблем с деньгами в то время не было. Но в один момент Сорос решил отпустить все свои центры «в свободное плавание». В каждой стране они выживали по-разному: кого взяло под опеку государство, кто сам смог работать на рынке. Последнее в Украине вряд ли возможно – мы являемся благотворительной организацией и не можем заниматься коммерческой деятельностью. У нас нет возможности даже продавать входные билеты, хотя проведенный мною опрос посетителей показывает, что 80% из них готовы платить за вход. О перспективах продажи сувенирной продукции, открытия арт-кафе и т. д. я и вовсе не говорю. А ведь именно за счет этих источников живут некоммерческие структуры на рынке искусства во всем мире.
У нас же оставался один путь – искать спонсоров. И первое, что нужно было сделать для привлечения инвестиций, – создать Центру громкое имя, бренд. Считаю, что нам это удалось. Главным образом за счет ряда интересных проектов (выставлялись работы таких мировых знаменитостей, как Энди Ворхол, Джозеф Кошут, Тони Ослер и др.) и четкой позиции Центра. Мы пытаемся соответствовать мировым стандартам в искусстве. Думаю, именно поэтому сегодня спонсоры охотно вкладывают средства в наши проекты.
«&»: Как вы анализируете идею нового проекта на предмет того, будет ли она пользоваться успехом у зрителей?
Ю. О.: Мы не делаем коммерческих проектов, поэтому нет потребности учитывать зрительские предпочтения. Но мне кажется, что даже те, кто работает на рынке коммерческого искусства, в процессе творчества не задумываются над подобными вопросами. Потому что, если об этом много думать, проект может и не получиться. Публика же чувствует: пытаются ей угодить или предлагают свой взгляд на мир. Мне не нужно, чтобы Центр все любили. Его могут даже ненавидеть, только бы не оставались равнодушными. Это и является моей основной задачей – «расшевелить» зрителя, заставить его думать.
«&»: А как вы подбираете художников для своих проектов?
Ю. О.: Мой подход не является академическим. Я не подбираю художников по принципу: чтобы было справедливо, исторически и по методам искусства. В этом вопросе я очень субъективен. Провоцирую игру – и выбираю тех художников, которые нравятся мне или оптимально подходят под идею проекта. Но каждый художник – это прежде всего индивидуальность, и многие имеют большое «эго». Нужно к каждому «эго» найти подход: одним будет достаточно определенного гонорара, других можно заинтересовать идеей либо именами знаменитых художников-участников.
Но главное, чем должен обладать куратор, – некий дар предвидения. Он должен заметить талант, вне зависимости от того, имеет этот талант имя или нет. Например, в конце 70-х я был руководителем проектов при Академии искусств в Варшаве и работал с молодыми, еще неизвестными миру художниками. Сделал с ними около 60 разнообразных проектов – как международных, так и локальных. Позже целая плеяда этих художников стала «мировыми звездами». Я не утверждаю, что именно моими стараниями эти имена раскрутились, но всегда говорю, что это с моей легкой руки… Другой пример – в прошлом году Центр представлял работу белорусского художника Леона Тарасевича, которая позже заняла первое место на Венецианском бьеннале. Таким образом, получилось, что в Киеве тогда состоялась мировая премьера работы. Фото из Центра было размещено на обложке каталога Бьеннале. Естественно, и название Центра, и имя куратора облетели весь мир современного искусства.
«&»: Но ведь куратор может и не «угадать»… Насколько велик риск сделать ставку не на того?
Ю. О.: Риск, безусловно, существует. Куратор рискует, если не своими деньгами, то репутацией, именем, которые в конечном итоге тоже являются капиталом – на Западе их всегда можно «поменять» на денежный эквивалент. Например, в европейских странах известный куратор зарабатывает до $200 тыс. за проект.
Но кураторы с большими знаниями и опытом редко ошибаются. Когда ты сто раз заказываешь в ресторане шницель по-венски, то сможешь отличить его от любого другого. Я к примеру, почти всегда интуитивно чувствую, будет работа определенного художника иметь успех или нет. И хочу вам сказать, в большинстве случаев оказываюсь прав.
«&»: Вы, подобно «кураторам-звездам», также воспринимаете художника только как некий элемент собственного творчества?
Ю. О.: Ну, во-первых, я не считаю себя звездой. Мне интереснее делать звезд именно из художников, продвигать их творчество. Хотя сегодня в современном искусстве сложилась такая ситуация, что звездная карьера многих талантливых художников не превышает 5-10 лет. Из них просто делают «бренд», как в шоу-бизнесе. Звезда раскручивается и живет столько, сколько требуют законы рынка. Машина постоянно крутится, и на смену одним знаменитым художникам в современном искусстве приходят другие. Как пошутил один западный критик, жизнь звезд современного искусства напоминает жизнь преуспевающего топ-менеджера: 14-18 часов работы в сутки, полный запрет на развлечения, слабости и минимум личной жизни. То есть такой человек обязан жить почти как святой. Что, естественно, выдерживают отнюдь не все творческие личности, чем и объясняется короткий срок их звездной карьеры.
В прошлом году в Киев приезжала одна такая звезда – Джозеф Кошут. Он до 27 лет имел выставки в 30 известнейших музеях мира, а сейчас, в свои 56, является профессором Римской академии искусств и живой легендой. Это один из немногих примеров, когда художнику удается прожить долгую звездную карьеру. Но и он уже фактически не игрок на рынке современного искусства, так как вошел в историю и уже неинтересен многим кураторам, которые постоянно ищут новые имена и «динамично развивающиеся личности».
«&»: Не так давно вы организовали в Центре современного искусства проект «Бренд Украинское». Можно ли расценивать его как попытку создать «художников-звезд» на отечественном рынке современного искусства?
Ю. О.: Естественно, когда куратор работает над проектом, он ищет какую-то выигрышную идею. В моем случае такой идеей стала проблема брендинга в искусстве. Концепция бренда сегодня очень актуальна на украинском рынке. Я решил исследовать процесс брендинга, взяв работы художников, которые сами являются брендами, и понять: покупают их работы ради самих работ или как «упаковку» имени художника. И конечно же, попытался спровоцировать начало процесса образования украинских брендов в искусстве.
«&»: Каким образом вы планируете делать украинские имена в искусстве брендами?
Ю. О.: Безусловно, не так, как многие наши имиджмейкеры, которые строят бренд на пустом месте. Как говорят, из «Запорожца» бренда не сделаешь, а «Мерседесу» он уже не нужен. Я хочу найти золотую середину – те ценности, которые можно позиционировать и в дальнейшем «шлифовать».
«&»: Вы считаете, это возможно сделать в Украине, где рынок искусства практически отсутствует?
Ю. О.: Это только на территории постсоветского пространства принято считать, что искусство должно быть общедоступным и дешевым, а по возможности – и вовсе бесплатным. Но искусство такой же продукт, как любой другой. И естественно, его можно продать. Простейший пример коммерциализации искусства – различные галереи, через которые во всем мире реализуются произведения. Есть и теоретически некоммерческий рынок искусства – публичные галереи и музеи. Однако тут речь также идет о бизнесе, хотя произведения искусства продаются и непрямым способом. Судите сами – билет в любой европейский музей приличного уровня стоит не дешевле 10 евро. Если учесть поток посетителей, то сумма получается приличной. Скажем, Стендлик Музеум в Амстердаме ежегодно посещает около 500 тыс. зрителей, принося доход только от продажи билетов более 2 млн. евро (входной билет стоит 45 евро).
В Украине же, несмотря на то, что в других сферах бизнеса уже работают рыночные правила игры, искусство до сих пор остается «полусоветским». А значит, выигрывают не лучшие произведения, имеющие оптимальную стоимость, а те, чьи авторы имеют хорошие связи. На этом рынке известны и продаваемы не самые талантливые художники, а те, которые сумели позиционировать свое имя лучше других. И зачастую даже сами галеристы вместо того, чтобы развивать рынок, конкурировать, пробуют договориться: вот десять наиболее сговорчивых художников, их и будем раскручивать. Возможно, такие вещи допустимы, когда рынок уже сложился, когда есть сотни галерей. Но не тогда, когда их двадцать, как у нас. Конечно, можно сказать, что Иванов – лучший художник, и даже убедить в этом определенную часть потребителей. Однако, когда тот же коллекционер поставит картины этого Иванова рядом с произведениями известного западного художника, он ведь сразу поймет, что его обманули. То есть наш художественный продукт может и станет продаваться на внутреннем рынке, но в мире по-прежнему не будет известным. Именно для того, чтобы изменить сложившуюся ситуацию, Украине и нужны сильные и «настоящие» бренды в искусстве.
СПРАВКА «&» Юрий Онух, директор Украинского Центра современного искусства Сороса (г. Киев), куратор. Закончил Академию искусств в Варшаве, получил степень магистра изобразительных искусств (1979 г.). Специализировался на живописи, графике. В 1980 г. стал директором и куратором новаторской экспериментальной галереи при Варшавской академии искусств, где на протяжении 6 лет организовал более 70 художественных выставок и проектов. Параллельно работает как художник, представляя собственные инсталляции, участвует в престижных выставках в Германии (Международный художественный Воркшоп), Ванкувере (EXPO), США, Канаде, Польше и др. В 1987 г. Юрий Онух переезжает в Торонто (Канада), где занимается кураторством и преподаванием современного искусства. В 1991-1993 гг. читает лекции по современному искусству в Польше. В это же время организовал один из первых масштабных проектов украинского современного искусства за пределами Украины – «Степи Европи» («Уяздовский Замок», Польша), который был высоко оценен критиками. Был награжден Фондом Т. Шевченко, Канадской Радой и Польским министерством культуры. В 1997 г. занял должность директора Центра современного искусства (г. Киев). За время его пребывания на этой должности в ЦСИ был реализован ряд проектов мирового значения, в частности, «Коридор двух банальностей» (Джозеф Кошут, Илья Кабаков), «Художник-суперзвезда» (Энди Ворхол), выставки Йозефа Бойса, Тони Ослера и др. В настоящее время является также членом экспертного совета направления «Культура» международного фонда «Вiдродження», казначеем правления Ассоциации ICAN («Международная сеть современного искусства», Амстердам), членом правления ассоциации Art Center of Europe (Франция). |