По признанию моего собеседника, вице-президента адвокатской фирмы «Паритет» Александра Ефимова, некоторые предприниматели уже утвердились во мнении, что с чиновничьим произволом можно и нужно бороться именно правовыми методами. «У нас были клиенты, которые шли «на принцип» – просили взыскать с чиновника мизерную сумму, затрачивая при этом на процесс неизмеримо больше. Цель здесь такая – «считайся с нами, нам тоже есть, чем тебе ответить».
Однако это, скорее, исключение, чем правило.
А. Е.: В моей практике был случай, когда судья одного из областных арбитражных судов задал мне вопрос, почему, я, мол, заявляю исковые требования именно в арбитражном производстве, а не в каком-либо ином. Я ответил, что согласно ст. 19 Конституции Украины я действую в соответствии с законом и меня никто не может заставить делать то, что не обязывает меня делать закон. На это судья высказался таким образом: «При чем здесь Конституция?».
Это всего лишь отдельный пример, свидетельствующий о том, что наши конституционные права часто не воспринимаются даже судьями, что влечет за собой возникновение чувства безнаказанности у представителей власти. Очень многие государственные служащие, лица, облеченные властью, действительно не несут ответственности за те нарушения, которые допускают. И по той простой причине, что мы сами на такой ответственности не настаиваем.
«&»: По вашему мнению, законодательство эффективно регулирует вопросы ответственности чиновников?
А. Е.: Конечно, законодательство такую ответственность предусматривает. И в определенных случаях чиновник, как и все другие субъекты правоотношений, должен нести ответственность за свои действия, в результате которых был причинен ущерб предприятию. Регулирующие эту ответственность нормы содержатся и в Уголовном кодексе, и в законодательстве о борьбе с коррупцией.
Но если взглянуть на проблему с другой стороны, то все оказывается не так просто. Так, например, Закон «О Государственной налоговой службе в Украине» переводит ответственность служащего налогового ведомства на бюджет, из которого и возмещаются все материальные убытки, причиненные неправомерными действиями налогового инспектора.
«&»: В вашей практике были случаи, когда вы в интересах клиента инициировали возбуждение уголовного дела против чиновника, допустим, за злоупотребление служебным положением? И обращаются ли к вам предприниматели с такой просьбой?
А. Е.: Бывали случаи, когда мы обращались с заявлением о привлечении чиновника к уголовной ответственности, например, за неисполнение решения суда. Но в подобных ситуациях, как правило, не преследуется цель возбудить уголовное дело с последующим привлечением его к ответственности. Намерение здесь такое: оказать хоть какое-то воздействие на чиновника.
И предпринимателей понять можно. Представьте, что произойдет, если о некоем бизнесмене пойдет слава, что по его заявлению возбуждено уголовное дело, скажем, в отношении начальника налоговой инспекции. По меньшей мере, такому смельчаку очень непросто будет работать как с этой инспекцией, так и с другими. И в этом должен отдавать себе отчет предприниматель, затеявший борьбу с «системой».
«&»: Александр Николаевич, вы сказали о неисполнении судебных решений чиновниками. Это единичные случаи или такая практика уже представляет проблему для предпринимателей, отстаивающих свои права в арбитражах?
А. Е.: Проблема заключается не в том, что не исполняются решения арбитража. Проблема в том, что наблюдается нежелание чиновника их исполнять. А это нежелание необходимо преодолевать. И при определенной настойчивости можно добиться исполнения судебного решения со стороны любого чиновника. Вопрос лишь в тех усилиях, которые придется приложить в том или ином случае.
«&»: И как конкретно можно преодолеть такое нежелание? С помощью госисполнителей, методом переговоров или возбудив уголовное дело?
А. Е.: Ну, возбуждение уголовного дела – однозначно не метод. Об этом мы говорили выше.
А способов добиться своего есть несколько. Все зависит от конкретного судебного решения. Если оно касается взыскания определенной суммы, то по закону приказ арбитражного суда о списании денег со счетов, скажем, налоговой инспекции (или из бюджета) направляется в банк. И вот на этом этапе уже необходимо беседовать с банкиром. А это задача непростая. Дело в том, что банки, сами являясь субъектами предпринимательской деятельности, в таких случаях нередко принимают сторону налоговиков. Наверное, потому что сами их опасаются.
Так, законы «О налогообложении прибыли предприятий» и «О налоге на добавленную стоимость» устанавливают, что, если налогоплательщик не согласен с выводами проверки и обжалует решение о наложении санкций в установленном порядке, то списание средств приостанавливается. По большому счету для того, чтобы «затормозить» процесс взыскания, налогоплательщику достаточно предоставить в банк или в налоговую копию документа о том, что он обратился в суд с обжалованием решения. Однако банки, помимо такого документа, довольно часто требуют еще и определение суда о приостановлении исполнения решения. Хотя по закону оно приостанавливается автоматически.
Сложнее исполнить решение суда о принуждении контролирующих органов учинить определенные действия. Например, те же решения судов о возмещении НДС, которые получить намного проще, чем исполнить. Нередко так происходит еще и потому, что арбитражные суды вместо решений о взыскании задолженности по НДС, как это прямо указано в законе, принимают решения о понуждении налогового органа предоставить заключение о возврате из бюджета определенной суммы НДС. В этой ситуации необходимо идти в налоговую инспекцию и просить, чтобы налоговики предоставили это заключение в казначейство. И не всегда такое заключение удается получить.
«&»: У меня сложилось впечатление, что законодательство требует таких изменений, которые заставят чиновников более добросовестно относиться к своим обязанностям…
А. Е.: Я так не думаю. По-моему, на сегодня это скорее проблема правосознания. И не столько чиновников, сколько предпринимателей. Просто надо активнее использовать уже существующие возможности, которые предоставляет законодательство. Просто любое неправомерное действие госслужащего нужно оспаривать в суде. А до тех пор, пока предпринимателю будет выгоднее не конфликтовать с контролером, нежели отстаивать свою правоту в суде, чиновники будут чувствовать себя более или менее безнаказанными.
«&»: В последнее время в предпринимательской среде стали популярны идеи об установлении персональной материальной ответственности госслужащего, когда за его просчеты платит не бюджет или ведомство, а он лично. Как вы к этому относитесь?
А. Е.: Я не думаю, что такая норма оказала бы существенное влияние на ситуацию с «безответственностью чиновников». Во-первых, дело в том, что штрафы, налагаемые, скажем, работниками налоговой службы, несоизмеримы с теми зарплатами, которые они получают. Во-вторых, возникает морально-этическая проблема. Ведь работник налоговой инспекции – тоже человек, у него есть семья, которая в конце концов будет расплачиваться за его просчеты на государственной службе.
По-моему, вместо глобальных изменений следует провести работу по согласованию нормативных актов друг с другом. Так, АПК необходимо привести в соответствие с ГПК. Речь о том, что в Арбитражно-процессуальном кодексе должна быть закреплена норма, аналогичная имеющейся в Гражданском процессуальном – обязанность оплатить затраты на адвокатские услуги должна возлагаться на проигравшую сторону, а сами такие затраты должны входить в состав арбитражных расходов. Сегодня же в арбитражном процессе налогоплательщик не может «заложить» в исковое заявление требование о возмещении его расходов по найму адвоката.
«&»: Я так понимаю, это скорее выгодно адвокатской компании, чем предпринимателю в его судебном противостоянии с контролерами?
А. Е.: Не согласен. Адвокатская компания, если она заинтересована в прибылях, все равно своего клиента найдет. А подобная норма в АПК сделает возможным само участие в арбитражном процессе для очень многих предприятий. Ведь когда адвокат просит гонорар в процентах от оспариваемой у тех же налоговиков суммы (например, в несколько миллионов гривен), то не всякий предприниматель сможет его заплатить без ущерба для своей фирмы.
Еще один плюс в таком порядке оплаты расходов на адвокатские услуги заключается в том, что контролер будет думать над тем, налагать ли санкции на предприятие в случае сомнительности нарушений в деятельности последнего? Ведь в случае проигрыша в суде при последующем арбитражном решении этого вопроса платить придется его ведомству. А за это его начальство «по головке» не погладит.
«&»: А может, проще не доводить дело до суда и решать вопросы с помощью взятки?
А. Е.: Я бы не хотел, чтобы в данной ситуации меня воспринимали как лицо, заинтересованное в судебном способе решения проблемы. Но я считаю, что предпринимателю выгоднее отстаивать свои интересы в суде. Ведь помимо того, что дача взятки является уголовно наказуемым деянием, она не устраняет того, что контролеры считают нарушением. И взятку за неустраненное нарушение придется давать постоянно. В результате налогоплательщик либо прекратит свою деятельность, будучи не в состоянии все время откупаться, либо обратится к адвокату и через него – в суд.
«&»: А вот ГНАУ создала в своей структуре отделы апелляций. Налоговики утверждают, что спорные моменты по итогам проверки, в т. ч. определенные действия проверяющих, можно обжаловать через эти органы, а не через суды. Реально ли добиться справедливости таким образом?
А. Е.: Конечно, теоретически вопросы можно решить и через апелляционную инстанцию в налоговой службе. И в ситуации, когда действия налогового инспектора однозначно противоречат закону, да еще и мнению ГНАУ, имеет смысл обращаться в отдел апелляций. Но… законодательство у нас весьма сложное, и в неоднозначном случае лучше решить проблему через арбитражный суд. Ведь судья арбитражного суда – лицо нейтральное.
«&»: Как вы относитесь к практике перевода контролирующих органов на «хозрасчетную основу», когда определенная сумма взысканных средств остается в распоряжении того или иного ведомства? Речь идет о «процентах со взысканного» для ГНАУ, таможни и прокуратуры.
А. Е.: Я придерживаюсь той точки зрения, что не следует устанавливать зависимость между деятельностью контролирующих органов и денежными результатами оной. Ведь служащий будет заинтересован в том, чтобы показать результат, а не в том, чтобы соблюдать закон. И контролирующий работник просто станет искать повод для наложения штрафа на предприятие.
Как мне кажется, в данной ситуации государство поступает нечестно, обращаясь с правоохранительными контролирующими органами по принципу «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Бюджет собственно и предназначен для того, чтобы финансировать правоохранительные структуры. Кроме того, я считаю, что служба в правоохранительных, контролирующих органах – это работа прежде всего «за идею». Взамен государство предоставляет служащим определенные гарантии и преимущества.
А при таком «хозрасчете» возникают даже чисто теоретические проблемы. Так, до 2000 г. уже существовало разделение недоимки и штрафов, начисленных налоговиками, на две части: 70% шло в бюджет, а 30% оставалось «на совершенствование материальной базы» налогового органа. Возникает вопрос, а считать ли эти 30% бюджетными поступлениями? Ведь если они в бюджет не уходят, то это не налог. Следовательно, опять возникает недоимка у предприятия. А если эти средства считать бюджетными, то в чем смысл такого разделения?
«&»: Многие представители контролирующих органов совершают какие-либо правозначимые действия в отношении предпринимателей, ссылаясь на внутриведомственные документы, которые не всегда соответствуют закону. Как вы относитесь к такой практике обоснования чиновниками своих действий и решений?
А. Е.: Не секрет, что те же налоговики, по сути, планируют поступления в бюджет, в том числе и по конкретным регионам. А когда есть план, то его необходимо выполнять, добиваясь заданного результата. И в случае, если задуманное не удается решить с помощью действующих налоговых законов, появляются письма и приказы, скажем, об отнесении сумм возвратной финансовой помощи к валовым доходам и исключении их из валовых расходов. А пока предприниматели добьются отмены того или иного письма, пройдет ряд проверок, по итогам которых будут начислены штрафные санкции…
Как юрист, я понимаю, что налоговый инспектор должен руководствоваться законами и подзаконными нормативными актами. Но ведь налоговый инспектор – чаще всего не юрист, чтобы вникать в то, насколько правомерен ведомственный документ. Ему проще исполнить инструкцию руководства, оформленную в виде письма ГНАУ, чем противостоять ей (даже в том случае, когда инспектор уверен в противоправности директивы).
«&»: Высшему арбитражному суду предоставили право отмены ведомственных документов, противоречащих закону. Может, имеет смысл добиваться отмены таких писем или приказов через ВАСУ? Или предусмотреть в законодательстве норму, которая бы не допускала саму возможность их издания?
А. Е.: Не следует усложнять ситуацию. Ведь ст. 4 АПК прямо говорит о том, что не подлежат применению арбитражными судами подзаконные нормативные акты, противоречащие закону. Поэтому можно, не обращаясь в ВАСУ, сослаться на эту норму и исключить из рассмотрения арбитражного суда незаконный документ, на который опираются те же налоговики.
Что касается изменений законодательства, то я хотел бы акцентировать внимание на одном – соответствующие механизмы, позволяющие противостоять чиновничьему произволу, уже предусмотрены в законах. Необходимо просто активнее использовать свои права, выстраивая юридически грамотную защиту своих интересов. Тогда чиновник, каким бы безответственным он ни был, будет просто вынужден учесть позицию предпринимателя. Иными словами, надо испробовать то, что уже есть в законе, а потом поднимать вопрос о его совершенствовании.
| СПРАВКА «&» Ефимов Александр Николаевич. Родился 12.12.1967 г. в г. Скадовск Херсонской области. В 1991 г. закончил Военный институт Минобороны СССР по специальности правоведение; занимал должность следователя Военной прокуратуры Восточной ракетной армии. В 1992-1996 гг. работал на должности юриста на различных предприятиях Скадовска и в местном отделении банка «Украина». В 1996 г. закончил Институт банкиров банка «Украина» по специальности «Финансы и кредит» и получил квалификацию экономиста. На протяжении 1996-1997 гг. работал на должности юриста в аудиторской фирме «Лагма». В 1998 г. вместе с однокурсником из Военного института основал адвокатскую фирму «Паритет», где в настоящий момент занимает должность вице-президента. Женат. Имеет сына и дочь. |