Надеяться на быстрый экономический рост не позволяет высокая стоимость денег для мелкого и среднего бизнеса

За четырехлетнюю историю своего существования гривня успела пережить немало кризисов – валютных, бюджетных, политических – и при этом ей удалось сохранить репутацию «твердой» (конечно, по украинским меркам) валюты. Причины парадокса объясняются довольно просто: денежная реформа стала основой для новой перегруппировки политико-экономических сил в Украине. Последующие же события на валютном и денежно-кредитном рынке не оказали принципиального влияния на перераспределение сил между обозначившимися центрами накопления денег и власти. В свою очередь ореол успешности проведенной неординарной реформы должен был обеспечить долгосрочное получение победителями политических дивидендов.

Политические дивиденды – неотъемлемый элемент денежной реформы

Специалистам известно, что буквально с первого момента провозглашения независимости конфликты между руководством НБУ и правительством практически не прекращались. Особой остроты конкуренция между Нацбанком и Кабмином достигала в вопросах властных полномочий, касающихся макроэкономического регулирования экономических процессов, происходивших на микроуровне национального хозяйства. А появление указа президента о проведении денежной реформы (август 1996 года), по сути, стало завершающим аккордом конфликта между НБУ и правительством, так как решение о проведении денежной реформы создало политические условия, фактически сузившие полномочия правительства по влиянию на ход экономических преобразований. С этого времени, по признанию аналитиков, функции правительства становятся производными от стратегии, формулируемой и реализуемой НБУ как институтом, ответственным за стабильность новой денежной единицы. Именно в данном контексте понятен смысл позиции тогда еще председателя правления НБУ Виктора Ющенко, который неоднократно заявлял: «НБУ поддерживает действия правительства до тех пор, пока эти действия не отражаются на силе украинских денег». Таким образом, после денежной реформы курс на стабилизацию национальной денежной единицы перестал быть узковедомственной заботой НБУ и получил, по крайней мере номинально, статус общегосударственной политики.

Тогда же эксперты обратили внимание на то, что весьма вероятна ситуация, когда именно НБУ, добившись стабильности гривни и поставив это себе в заслугу (пусть даже и заслуженно), получит легитимное право на постановку диагноза и предложение рецептов лечения болезней украинской экономики. Со временем такой прогноз полностью оправдался: именно руководство НБУ «приватизировало» (в т. ч. и по причине признания международными донорами) право предлагать пути коррекции экономической политики правительства во имя завоеванной финансовой стабильности. Об этом свидетельствует хотя бы то, что в наиболее драматичные для украинской экономики моменты (угроза валютного кризиса осенью 1997 г. и весной 1998 г., финансовый кризис осенью 1998 г.) главные рычаги воздействия на ситуацию всегда сосредотачивались в ведомстве, отвечающем за монетарную политику, т. е. в НБУ, и оказывались едва ли не единственным действенным средством, в последний момент предотвращающим финансовую катастрофу. В итоге недооцениваемая общественностью роль НБУ и лично Виктора Ющенко (уже после успешной реализации денежной реформы) была существенно пересмотрена. Высказанные аналитиками осторожные предположения, что со временем «отец денежной реформы» превратится в «отца экономической реформы» в Украине, после назначения банкира на пост премьер-министра обрели материальные очертания.

Однако в этом контексте целесообразно напомнить, что согласно проекту денежной реформы, в разработке которого, помимо украинских специалистов, участвовали немецкие эксперты, предполагалось, что еще до реформы будут внедрены структурные и институциональные изменения, чтобы «пресечь стремление госпредприятий к относительно дешевым взаимным кредитам или к неплатежам». Без этих мер, как отмечал один из немецких консультантов правительства Аксель Зиденберг, «денежная политика для новой валюты – гривни – потерпит крах». Следовательно, денежная реформа должна была завершить процесс создания принципиально иных условий для решения проблем украинских промышленников. С политической точки зрения такой комплекс мер открывал возможности для привлечения их (отечественных промышленников, традиционно являющихся едва ли не единственными реальными оппонентами жесткой монетарной политике, которая вынужденно проводилась правительством под давлением МВФ и Нацбанка) в команду реформаторов. Впрочем, обозначенная задача осталась невыполненной и по сей день. Поэтому не исключено, что этот «неуспех» окажется для продолжения политического триумфа экс-банкира и премьера роковым.

Монетарная реформа, не подкрепленная структурной перестройкой, стала причиной «расслоения» экономики

Сейчас уже почти никто не помнит, что в 1996 году именно с Программой экономического роста (разработанной группой Виктора Пинзеника и проваленной группой Павла Лазаренко) специалисты связали свои надежды на твердую гривню и справедливо полагали, что без подъема экономики, а соответственно и снижения налогов, без сбалансированного бюджета денежная реформа окажется пустым «зачеркиванием» пяти нулей на купюрах. Спустя три года и только после прихода в правительство Виктора Ющенко противоречие между монетарной и экономической политикой в актуальной для 1996 года форме противостояния сторонников и противников кредитной эмиссии «под заказ» было устранено де-факто. Однако три года, оказавшиеся потерянными для структурных реформ, создали новый конфликт интересов. Причем именно монетарная политика НБУ стала его непосредственным катализатором.

Вспомним: уже через год после реформы (август 1997 года) тогдашний глава НБУ Виктор Ющенко, говоря о достижениях, утверждал, что денежная реформа вполне справилась с поставленной задачей, так как оптимальные параметры денежного предложения (в среднем 2,8 – 3,1% в месяц) после введения гривни позволили, с одной стороны, обеспечить воспроизводство на промышленных предприятиях, а с другой – гарантировать всем экономическим субъектам стабильную антиинфляционную политику. Фактически руководитель Нацбанка говорил о том, что основной целью не только НБУ, но и всего правительства является ставка на рациональную денежную политику, на формирование сознательных «потребителей» такой политики из числа промышленников и предпринимателей.

Но и эта цель не реализована и по сей день. По словам Яноша Ширмера, исполнительного директора Гарвардского института международного развития, «со времени провозглашения независимости в Украине не произошли существенные изменения в структуре производства». Фактически благие задачи денежной реформы, такие как создание принципиально новой «ресурсной базы для экономики» и особенно для отдельных групп конкурентоспособной украинской промышленности, так и остались проектом. А промышленники по-прежнему остаются мощной политической силой (о чем свидетельствуют публичные выступления активистов УСПП), которая так всерьез и не заинтересовалась «реальными деньгами».

Другими словами, нынешнее правительство получило в наследство проблему, которую одновременно и необходимо, и невозможно немедленно решить. Так, «расслоение» экономики на две непропорциональные и неравноценные части, ставшее в свое время следствием стагнации, теперь трансформировалось в ее политико-экономическую первопричину. На одном (меньшем) полюсе сосредоточился прогрессирующий экспортный сектор, на другом же деградирует сектор, обслуживающий внутренний рынок. Впрочем, экспортные отрасли также расслоились, поскольку непосредственные производители экспортной продукции в редких случаях были рентабельными де-юре. Чаще всего производство не прекращалось только потому (или только потому и продолжалось?), что де-факто такие предприятия входили в состав более крупного прибыльного объединения его «убыточной» составляющей. В конце концов фирмы, контролирующие директоров и финансовые потоки убыточных предприятий, попали в разряд тех немногих отечественных потребителей, кто мог пользоваться стабильными национальными деньгами.

В общих чертах принципы такой многослойной экономики сложились в течение самого стабильного для постреформенного денежного рынка периода – с середины 1997 до середины 1998 года. К концу 1998 года конкурентоспособный бизнес понес ощутимые убытки, а доверие к национальной валюте было подорвано. Однако финансовый кризис стал не единственным препятствием для развития бизнеса, внявшего призывам властей стать потребителями прагматичной денежной политики.

Бюджетники и теневики – основные потребители финансовых ресурсов в Украине

Беспрецедентная битва за наполнение бюджета в течение 1998-2000 годов дала новую жизнь так называемому бюджетному сектору экономики. Несколько неожиданными оказались объемы и аппетиты коммерческой деятельности правительства, в связи с чем прогнозы возрождения украинской экономики резко ухудшились, а пространство для частного предпринимательства сократилось.

Так, для бюджетного сектора, согласно бюджетному законодательству претендующего «всего» на 40-45% денежных изъятий из экономики (что приближается к сумме 20 млрд. грн.), реально необходимо еще не менее 23 млрд. грн. (Столько, по расчетам НБУ, должны бюджетники по состоянию на конец прошлого года). Естественно, что обслужить этот спрос на деньги для государства, имеющего в обращении 28 млрд. наличных и безналичных гривен, не представляется возможным. По мнению американского экономиста Дэвида Стоуна, расхождение между номинальными и реальными потребностями украинского государства в деньгах является ключевой причиной всех экономических деформаций в экономике.

Ситуация усугубляется тем, что цифра, характеризующая потребности бюджетников в финансах, особенно впечатляет после осознания того, что в этом секторе экономики практически приостановлено производство продукции, хотя стоимость денег здесь достигает 22% годовых. Но даже эти 22% – заниженная величина, так как цена на правительственные заимствования определяется в правительственных кабинетах, а не на денежном рынке.

Теневая экономика – второй после государства потребитель денег. На нее приходится около 45% денежной массы. (Именно столько, по данным НБУ, приходится на долю наличных в обращении, которые обычно используются экономистами как показатель тенизации расчетов). За все годы после денежной реформы этот показатель не опускался ниже 40%, что не так плохо, поскольку теневики все-таки что-то где-то производят, а цена денег в этом секторе колеблется в пределах 15% годовых в валюте.

Таким образом, в силу складывающихся обстоятельств, мелким и средним предприятиям денег почти не остается, и плата за них все еще неподъемна (30 – 40% годовых вместо 15% желательных). Правда, они нашли выход из положения: от 50 до 70% расчетов приходится на товарные кредиты и неплатежи. Об этом свидетельствуют данные Государственного комитета статистики, в соответствии с которыми по состоянию на июнь общая дебиторская задолженность составила 193,3 млрд. грн., а кредиторская – 272,2 млрд. грн.

Правительство продолжает монополизировать экономику, в том числе и ее финансовую составляющую

Впрочем, изменения в бюджетной политике, произошедшие в текущем году, несколько изменили облик владельца наличных, так как около 1,5 млрд. грн. было израсходовано бюджетом на выплату социальных долгов. Тем не менее, по оценкам аналитиков, принципиального влияния на экономические пропорции это не окажет. Погашение социальных долгов, с одной стороны, частично нивелируется инфляцией (по некоторым прогнозам до конца года гривневые доходы населения обесценятся более чем на треть), а с другой – стимулирует усиление государственных структур в качестве продавцов услуг и товаров для населения. Таким образом, секторы, производящие добавочную стоимость, так же, как и несколько лет назад всецело зависят от финансовых возможностей государства.

Следует отметить, что усиление социальной направленности бюджета, которой так гордится нынешнее правительство, в определенной мере послужило стимулом для структурной перестройки экономики. Увеличение платежеспособного спроса населения позволило украинским кланам мягко диверсифицировать производство, увеличив объем продаж за деньги, и избавиться от «безнадежного» бизнеса. О том, что такой шанс был востребован и частично использован, говорит наметившееся оживление внутреннего рынка и рост объемов капиталовложений в пищевую промышленность и сферу услуг, ориентированных на внутренний рынок. Правда, как считают эксперты Гарвардского института международного развития, для окончательных выводов и расчетов еще не пришло время, т. к. в экономике по-прежнему невозможно использовать универсальные критерии для определения прибыльности бизнеса. Об этом же свидетельствуют и показатели инвестиций в убыточный ТЭК, занимающий, согласно данным Госкомстата, 5-ю позицию в рейтинге инвестиционной привлекательности.

Кроме того, поскольку экономические результаты производственной деятельности в Украине в значительной степени зависят от политического веса «распорядителя» капитала, постольку определить, имеет или не имеет экономический смысл то или иное производство, представляется невозможным. Несомненно, изменение состава правительства повлияло на условия предпринимательства как такового. В частности, утратило актуальность грубое лоббирование решений «под конкретное предприятие», стало сложным или невозможным воровство бюджетных ресурсов в крупных размерах. В то же время для «политического предпринимательства» открылись новые и сохранились некоторые старые возможности, такие как получение бюджетных заказов, обслуживание номинально частных (т. е. с большой государственной долей собственности) предприятий, лоббирование и участие в общенациональных и отраслевых программах и т. п.

Следовательно, изменения в государственных приоритетах, связанные с попытками оздоровить бюджетную и финансовую систему страны, не влияют на общие условия деловой жизни, так как не сокращают, а в некоторой мере даже увеличивают (за счет более эффективного и профессионального госменеджмента) присутствие центрального правительства в экономических процессах. Как следствие – продолжается монополизация государством всех сфер экономики, начиная с концентрации крупной промышленности в «национальных корпорациях» и заканчивая изъятием ресурсов (и финансовых в т. ч.) у мелкого и среднего бизнеса с помощью силовых ведомств в бюджет, что свидетельствует о нереальности скорого оздоровления структуры экономики. Главное препятствие на пути к оздоровлению экономики заключается в том, что свободные денежные ресурсы, необходимые для экономического развития, целенаправленно и профессионально (что крайне важно!) концентрируются в руках правительства. В результате по истечении четырех лет со дня проведения денежной реформы следует признать, что стоимость денег для политически «незаангажированной» экономики оказывается по-прежнему слишком высокой, чтобы осуществлять нормальный процесс воспроизводства.

Залишити відповідь