Об условиях, которые могут обеспечить уверенность отечественных и приход западных инвесторов на украинский рынок (а вместе с тем и повышение цен на объекты), «&» беседует с председателем Специальной контрольной комиссии Верховного Совета по вопросам приватизации Александром Рябченко.
«&»: Александр Владимирович, сегодня о необходимости ускорения приватизации заявляют на всевозможных уровнях. Может, именно этот процесс становится главной частью предполагаемых реформ?
А. Р.: Я не считаю, что приватизация, несмотря на все эти заявления, возглавляет перечень реформ. Административная реформа все-таки имеет большее значение, чем приватизация.
Или, к примеру, возьмем действия, которые сейчас предпринимаются в области расширения налогового поля. Это также важно, но результатов от них ждать придется еще долго. Другое дело – приватизация. Здесь проще – надо выставлять объекты и продавать, если есть силы. Тем более, что, учитывая все наши долги, без приватизационных денег государство просто не выберется. Отсюда и задания в миллиарды долларов, которые должны быть выполнены до конца 2002 года.Но пока я воспринимаю все заявления об ускорении и прочее как разговоры о намерениях. Никаких преград, чтобы продавать госсобственность в таких же объемах, как запланировано в этом году, не было ни в 1998, ни в 1999 году. Однако мы предпочитали передавать пакеты в управление или просто назначать государственных директоров. У меня нет ответа на вопрос, почему мы раньше не бросились продавать. Ни для кого ведь не было секретом, что в начале 2000 года придется отдавать долги в больших объемах.
«&»: Опубликованный список предприятий, которые предстоит продавать в 2000 году, вы тоже воспринимаете как декларацию о намерениях?
А. Р.: То, что опубликовали перечень из 900 предприятий – несомненно хороший шаг. Другое дело, что невозможно продать в Украине все и сразу. Для таких массированных продаж в нашей стране не разогрет рынок. Для того чтобы сегодня можно было говорить о продаже всех этих предприятий, надо было рынок разогревать еще в 1999 году, поступательно выводить на продажу некоторые инвестиционно привлекательные предприятия. Тогда бы инвестор привык к тому, что мы продаем и что это можно покупать. Сначала необходимо завоевать доверие инвестора, а потом предлагать ему пакеты. Вот если бы в 1999 году мы осуществили несколько крупных продаж контрольных пакетов западным инвесторам, то в 2000 году можно было бы серьезно говорить о продажах.
В нынешних условиях прежде чем мы получим существенные результаты, нас ожидает период раскачки. Деньги от серьезных инвесторов придут только в 4-м квартале, когда начнутся продажи на международных тендерах, через советников, т. е. теми способами, которые понятны инвесторам и которые считаются наиболее прозрачными. В первой половине года будут обычные конкурсы…
«&»: То есть ожидается возврат к инвестобязательствам?
А. Р.: Инвестобязательства утратили смысл и значение, от них просто необходимо отказаться как от инструмента приватизации. Это неправильно – выбирать победителя конкурса по размеру инвестиций. Потому что предприятие в таких инвестициях часто не нуждается.
Говоря о том, что будут обычные конкурсы, я имел в виду другое. Дело не в том, как мы будем продавать – по-старому или по-новому, а в том, кто будет покупать. Да, серьезные фирмы и сейчас будут покупать, но в невыгодном для нас виде – через посредников, через оффшоры. Для нас лучше, если бы известные компании покупали наши предприятия в открытую.
«&»: Что же мешает им сейчас покупать предприятия открыто, если они все равно их покупают?
А. Р.: Отсутствие уверенности в том, что большие объемы приватизации, причем стратегических объектов, – это не политическая демонстрация, а действительно экономическое реформирование. Им нужна уверенность, что мы не будем отменять объявленные конкурсы, не будем увеличивать госдолю, а будем продавать контрольные пакеты. Ожидать, что эта уверенность возникнет только от одного появления указа президента об ускорении приватизационного процесса, нельзя.
«&»: А не чисто ли условно мы делим инвесторов на западных и отечественных? Ведь иностранцев в Украину приводят отечественные же структуры, и, вероятно, их тщательно готовят к тому, что у нас может случиться все. Разве иностранцы еще не привыкли к этому?
А. Р.: Все дело в том, что для западного инвестора это не самоцель – вкладывать средства в нашу страну. Он выбирает более надежные страны, если его не устраивают условия. К тому же я не думаю, что инвесторы привыкли к происходящему здесь. Представьте, какой серьезный ущерб имиджу Украины нанес, например, случай с «Крымсодой». Когда уже был выбран советник для продажи, когда уже полным ходом велась подготовка к ней, отдали пакет в управление. Да если бы мы никогда не собирались продавать «Крымсоду», это было бы лучше, чем отменить продажу после принятия решения. Пока такие случаи происходят, у инвесторов будут опасения. Им просто не хочется попадать в ситуации, когда их могут «кинуть». Поэтому они или откажутся участвовать в приватизации, или будут покупать предприятия инкогнито.
«&»: Разве указ президента не гарантирует того, что пакеты не будут сниматься с продаж? Ведь в нем есть пункт о том, что в опубликованный список предлагаемых к продаже пакетов в текущем году изменения вноситься не должны.
А. Р.: Я считаю самым ключевым в этом указе пункт о публикации списка. Но то, что в него не должны вноситься изменения, еще не служит запретом для снятия объектов с конкурсов. Поэтому ФГИ должен сам позаботиться о том, чтобы у него не было прав вносить изменения в условия конкурса и снимать объекты с конкурса. Приняли решение о продаже, объявили конкурс, запустили конвейер и все – на Фонд нельзя давить, потому что у него нет прав снять объект. А давление будет, и поэтому Фонду нужно сразу предостеречь себя от возможного попадания под это давление.
«&»: Как вы думаете, почему в указе изначально нет соответствующего пункта? И ФГИ, и, надо понимать, Администрация президента застраховали себя от неловких ситуаций, предполагая, что давление все-таки будет?
А. Р.: Не думаю, что они от чего-то себя страховали. Были, вероятно, разные точки зрения, и сошлись на этой формулировке, из нее каждый будет делать те выводы, которые хочет. В ФГИ, вероятно, понимают эту формулировку так: нельзя продавать предприятия, не внесенные в список. Хотя как воспринимать возможный факт, когда хоть одно предприятие перейдет из 2000 года в 2001 год? Как нарушение указа?
«&»: Но это уже нюансы…
А. Р.: Это не нюансы, это самые принципиальные вопросы. ФГИ опубликовал список 900 предприятий, которые хочет продать в текущем году. Соответствует ли продажа этих предприятий 2,5-3 млрд. грн., как того требует бюджет? Ничего подобного. Она соответствует намного большей сумме. Тогда возникает вопрос: насколько серьезна публикация этого списка? Она появилась исходя из каких-то экономических расчетов или просто набрали то, что раньше не удалось продать? Проведены ли исследования по всем предприятиям, есть ли потенциальные собственники? Наконец ФГИ просто технически не готов осуществить такие массированные продажи. Указ президента опоздал на полгода – появился только зимой. И количество выставленных на продажу предприятий вовсе не гарантирует необходимые объемы продаж. Если же не удастся продать все в этом году, то список теряет всякий смысл, нам не поверят, когда мы опубликуем список в следующем году.
«&»: Можно ли прогнозировать спрос хоть на какие-то предприятия?
А. Р.: Электроэнергетика – это разогретый рынок. Еще немного подогреть, провести хотя бы один тендер, и будет вообще замечательно. Но энергетика, как и телекоммуникации, интересует покупателей как отрасль.
В принципе, в этом списке довольно много привлекательных предприятий, но спрос на них будет точечным.
«&»: Если взять в процентном отношении, по каким причинам ФГИ больше не готов к массированной приватизации: по чисто техническим либо все-таки будет сильно влияние тех, кто выступит против приватизации?
А. Р.: Из 900 предприятий те, которые попадут под влияние с целью оттягивания приватизации, составят небольшой процент. И это давление будет точечным, хотя будет обязательно. ФГИ же предстоит большая подготовка объектов к продажам, а это ведь 250 конкурсов в квартал.
«&»: Давление будет происходить со стороны тех, кого устраивает государственный статус предприятий?
А. Р.: Если предприятие хорошее, то люди, его контролирующие, уже на нем же заработали деньги, чтобы его купить.
«&»: Учитывая объявленные темпы приватизации, какой прогноз можно дать относительно цен на объекты? По всей видимости, продавцы не будут гнаться за ценами?
А. Р.: Не то что не будут гнаться, просто не смогут их поднять. Когда продажи пройдут устойчиво, цены поднимутся по-настоящему. И если, конечно, удастся избежать глупости – выставлять несколько объектов одной отрасли в один месяц. Но раньше, чем к осени, повышения цен на объекты ожидать не приходится.
«&»: Скажите, что в вашем понимании чистая, или прозрачная приватизация? Это словосочетание сегодня употребляется, в том числе и вами, не реже, чем ускорение приватизации.
А. Р.: На мой взгляд, прозрачная приватизация – это когда доминирующей ее целью является поиск хорошего собственника, все покупатели равны, а условия участия в приватизации предприятий понятны и стабильны.