Музыкальная Каббала

Глобализация сделала музыку отдельных наций доступной для любого эстета. Насколько тонкие впечатления может дать сегодня еврейский клезмер?

Осенью 2009 г. на столичном музыкальном фестивале Jazz in Kiev выступил польский коллектив Bester Quartet. По замыслу организаторов ему была отведена роль эстетической приправы к основному джазовому блюду, что, впрочем, неудивительно. До 2007 г. группа называлась The Cracow Klezmer Band, и под этой маркой ее творчество было признано эталоном музыкального направления, определяемого критиками как неоклезмер. Ознакомившись с биографией Bester Quartet, можно обнаружить, что все записи группы были изданы на лейбле с нехарактерным для индустрии грамзаписи названием Tzadik Records. Фирма базируется в Нью-Йорке, а одним из ее основателей является знаменитый музыкант и культуртрегер Джон Зорн. Таким образом, между выступлением Bester Quartet и столицей мировой музыки существует вполне определенная и достаточно любопытная связь.

Tzadik
Цадиком называют хасидского духовного лидера, особого рода праведника, сосредоточенного на поиске добра внутри себя и помогающего общине, в которой он живет. Для мира экспериментальной музыки Джон Зорн является кем-то вроде такого цадика. В свои 56 лет он известен как альт-саксофонист, не­обыкновенно продуктивный композитор, автор концептуальных музыкальных проектов, продюсер, творческий директор клуба The Stone и проч. Критики, следящие за так называемой даунтаун-сценой Нью-Йорка, признают Зорна одним из самых выдающихся ее представителей. Его жизнь полностью подчинена творчеству (он даже отказался от создания семьи) и достойна отдельного рассказа. Но в данном случае нас интересует то, что в начале 1990-х этот незаурядный музыкант обратился к своему происхождению («я всерьез начал задумываться о смысле своего еврейства»). В интервью Зорн рассказывал, что значительную часть своего времени посвятил афроамериканской музыке, играя в знаменитых джазовых группах, но теперь для него настала пора спросить: «А что же происходит с еврейской музыкой?». «Джаз прогрессировал от диксиленда к фри-джазу и далее в течение нескольких десятилетий, – рассуждает он. – Классическая музыка совершила переход от тональности к хроматизму и noise-форме и вернулась обратно. Тогда мне пришло в голову, что подобного рода развитие возможно и, наверное, важно для еврейской музыки».

Чтобы реализовать свои идеи, которые простирались далеко за пределы личного творчества, в 1995 г. Д. Зорн основал фирму грамзаписи Tzadik. В рамках серии Radical Jewish Culture («Радикальная еврейская культура») стали выходить диски с авангардной и экспериментальной музыкой, которая базировалась на еврейской традиции. Этническое происхождение участников не имело для него никакого значения, важно было лишь максимально честное творческое высказывание в рамках заданной концепции. «Это вызов, брошенный бескомпромиссным музыкальным мыслителям. Попытка ответить на вопросы, что такое еврейская музыка и каково ее будущее», – говорит Зорн. В качестве ответа было выпущено более 150 пластинок, на которых канторская и клезмерская традиции взаимодействуют с джазом, роком, блюзом, танго, кубинским дансоном, панком, хардкором и т. д.

Shtetl
Долгое время естественной средой существования традиционной еврейской музыки в Восточной Европе было местечко – городок (на языке идиш – штетл), населенный преимущественно евреями. Музыка, сопровождавшая жизнь местной общины, состояла из хазанута (литургического пения), идишской песни и клезмера (инструментального сопровождения свадьбы, бар-мицвы и проч.). Как уникальный культурный феномен местечко было практически полностью уничтожено в ходе Второй мировой войны, однако к 1960-м национальная идентификация для евреев снова стала безопасным занятием. В составе культурного возрождения самым мощным музыкальным течением оказался неоклезмер.

В то время как Джон Зорн в ресторане Veselka вдохновлял своими идеями музыкальную богему Ист Вилледжа, в польском Кракове восстанавливался район Казимеж, который в Средние века был неформальной столицей еврейской диаспоры всей Европы. В 1990-х сюда забрели студенты Краковской музыкальной академии – будущие участники группы The Cracow Klezmer Band. Коллектив, основанный в 1997 г., соединил академическую школу исполнения и импровизацию. С первого альбома, выпущенного зорновской студией Tzadik в 2000 г., критики стали называть The Cracow Klezmer Band «одной из самых захватывающих групп нового еврейского ренессанса», «наиболее оригинальным коллективом, работающим в направлении авант-клезмер» и т. д.

«Не могу объяснить, почему мы начали играть клезмеры, – говорит лидер квартета аккордеонист и композитор Ярослав Бестер. – Мы проводили много времени в Казимеже, потому что нам это нравилось. В Кракове тогда мало кто исполнял клезмер. Мы стали разыскивать архивные записи и играли эту музыку сначала без импровизаций, но со временем занялись более свободной интерпретацией».

Уже в 1970-х зарождающееся неоклезмерское движение делилось на несколько подстилей. Наиболее интересным стал союз традиции с новаторскими течениями в музыке. В США клезмер развивался на почве джаза, блюза, регги и проч. В Европе он был привит к стволу интеллектуальной академической музыки. Камерный состав The Cracow Klezmer Band как раз представлял этот второй вариант.

Bereshit
«Почему одна из ваших композиций называется Devil Circle («Дьявольский Круг»)?» – спрашиваю я Бестера, рассматривая обложку альбома. «Дело в том, что она состоит из часто повторяющихся мотивов, – объясняет он. – Эти мотивы появляются снова и снова, но ни один из них не достигает в своем развитии конца. В жизни тоже такое бывает, когда мы раз за разом оказываемся в шаге от цели, но все равно нам не удается достичь желаемого. Это похоже на западню». По крайней мере одну такую ловушку группе удалось обойти – она не осталась локальным феноменом, интересным только в родной Польше. В конце 1990-х по совету знакомых музыканты отправили свою демо-пластинку в Нью-Йорк Зорну. Запись не нуждалась в переделках и стала первым альбомом The Cracow Klezmer Band, получив название De Profundis («Из глубины») и обложку, оформленную каббалистическими символами.

Для своего третьего альбома заглавную песню Bereshit («Бытие») The Cracow Klezmer Band записывали в старой краковской синагоге. Расположив микрофоны в разных концах помещения, музыканты соединили собственное звучание инструментов с внешними акустическими эффектами. Погружение в тему было достаточно глубоким. Во время работы над пластинкой день участников группы мог начаться с чтения произвольной страницы из «Пустого кресла» – сборника высказываний хасидского праведника Раби Нахмана. Через год Джон Зорн предложил The Cracow Klezmer Band записать несколько композиций из нотного сборника «Masada Songbook» собственного сочинения. Создав на его основе еще две качественные пластинки, группа завершила десятилетний цикл своего существования в раздумьях о будущем.
«Клезмерская музыка была пунктом, из которого мы вышли, – говорит сегодня Ярослав Бестер. – Теперь у нас новое название – Bester Quartet. Оно дает нам больше свободы творчества. Слово «клезмер» остается духовной сфере, сами же произведения тяготеют к академическому и импровизационному музицированию».

То, о чем говорит Бестер, в значительной степени справедливо для переходного состояния всей неоклезмерской музыки. Прямые мелодические заимствования вытесняются более тонкими влияниями, происходит обращение к универсальным темам. Рассуждая о жизни и творчестве, Джон Зорн как-то сказал, что на самом деле человеку не так просто освободиться от последствий ежедневной промывки мозгов, которой общество подвергает своих членов с благими намерениями. Но не это ли освобождение является истинной целью музыки и любого другого вида искусства, будь оно еврейским или каким-либо иным по своей национальной сути? Ведь если мы хотим, чтобы в уме расцвели прекрасные цветы, нужно орошать его изысканными составами, а не унифицированной смесью.

Книга ангелов Необычным продуктом «Радикальной еврейской культуры» Джона Зорна является сборник композиций «Masada Songbook». В 1993 г. Зорн создал группу Masada для исполнения музыки, соединяющей в себе клезмер и фри-джаз в духе Орнетта Колмана. Через два года музыкант решил сосредоточиться на сочинении музыки для своего коллектива. Так появился сборник композиций «Masada Songbook». Это короткие пьесы, запись которых помещается на одной строке нотного стана. Первый том насчитывает 205 композиций, второй – 316. Зорн сочинил его всего за три месяца и назвал «Book of Angels» («Книга Ангелов»). Каждая композиция названа именем ангела (Tufiel, Mibi, Tabaet, Symnay и др.). Позже, прочитав несколько книг по Каббале, Зорн решил, что для завершения цикла ему нужно довести число мелодий до 613 (по количеству заповедей в книге еврейского философа Рамбама) и приступил к созданию третьего тома.