Бытует мнение, что жизнь без риска – что еда без соли. Но есть люди, бизнес которых состоит в том, чтобы исключать малейший риск из сделок.
В конце 2006 г. компания «Эрнст энд Янг» впервые провела в Украине конкурс «Предприниматель года». В нем приняли участие несколько десятков человек, имена многих из них давно известны. Но победителем стал Михаил Левченко, сфера деятельности которого – инвестиционный бизнес – не предполагает широкой публичности. Нам показалось интересным познакомиться с этим человеком.
Как состоялась эта знаменательная встреча – вы и инвестиционный бизнес?
Конечно, хотелось бы ответить вам красиво, мол, в 1995 г. я почувствовал, что появляется новый перспективный рынок… На самом деле все произошло случайно и достаточно прозаично. Я работал в структуре Академии наук, защищал как раз в 1995 г. кандидатскую диссертацию. А мой товарищ работал в инвестиционной компании Prospect Investments. Когда у него возникали сложности, он приходил ко мне поговорить. По мере сил я его консультировал, исходя просто из здравого смысла.
Потом стало очевидным, что в нашей стране наука закончилась, и мне надо было выбирать: ехать за границу или оставаться здесь, но сменить сферу деятельности. Я получил лицензию инвестиционного управляющего, поехал в Москву, встретился с акционерами Prospect Investments. Мы поняли друг друга, и с тех пор я в инвестиционном бизнесе.
Что давалось труднее всего?
Сложный вопрос. Конечно, было трудно организовывать. Уже через месяц-два после моего прихода компания стала получать заказы, объем их постоянно нарастал. Второе по счету, но первое по важности – понимание рисков. В ситуации законодательной неурегулированности это делать было очень непросто. Но ты обязан принимать риски и оценивать их, потому что иначе сделки не происходят, компания не зарабатывает. Ну и третье – искусство ведения переговоров, что тоже для меня было абсолютно новым.
Вы вообще рисковый человек?
Я сказал бы, что не рисковый, а решительный. Я очень не люблю рисковать. Да спросите любого, кто вынужден был по воле обстоятельств или по роду своей деятельности принимать на себя риски, и он скажет вам, что ничего хорошего в этом нет. Решительность необходима при принятии решений. Иногда отсутствие решения гораздо хуже, чем принятие неправильного.
Да, бытует мнение, что жизнь без риска – что еда без соли, и кто не рискует, тот не пьет шампанского. Но применительно к бизнесу это – бред. Так может говорить человек, который либо не разбирается в вопросе, либо умышленно вводит аудиторию в заблуждение. Чем крупнее операция, тем меньше должно быть рисков. И наша задача как финансовых консультантов, организаторов сделок как раз и состоит в том, чтобы исключить любой риск, связанный с осуществлением крупной сделки. Потому что если есть риск, инвестор не примет решения.
Ваш бизнес предполагает учет самых разных рисков и факторов, включая и политические. Можете сказать, что вы научились разбираться в украинской политике?
Нет. Понимаете, это принципиальная позиция: мы стараемся исключить из нашей деятельности любой политический риск путем полного неучастия в сделках, так или иначе связанных с подобными рисками. Это, кстати, позволяет нам оказывать услуги очень широкому кругу украинских инвесторов, многие из которых являются участниками украинского политического процесса. А сделки иногда осуществляются между представителями противоположных лагерей.
Вам предлагали войти в тот или иной партийный список?
Разумеется. Но каждому – свое: кому политика, кому бизнес. Еще 3 года назад многие их путали. Теперь же появилось понимание того, что политика – это всего лишь один из сегментов активности. У кого-то есть талант быть политическим деятелем, а у кого-то – способности, талант или желание заниматься бизнесом. Тут у него и идеи, и творчество, и успехи. А в первую очередь – самовыражение.
В свое время в вашей карьере произошел качественный скачок – из наемного менеджера вы стали управляющим собственным бизнесом. Как вам дался этот переход?
У меня так часто в жизни бывает: что-то важное с чем-то совпадает. Так и в тот период – создавалась компания, жена была беременна… Компания «Миллениум» – сверстница моей дочери.
Разумеется, переход дался тяжело. В начале даже плохо спал. Со стороны, может быть, не понятно, для чего мне это было нужно. В финансовом смысле у меня были очень хорошие условия работы: гарантированность, надежность. А самостоятельный бизнес – это совсем другие риски.
Мотивом же послужило желание попробовать новые возможности. Не знаю, благодарить своих родителей или винить за то, что во мне сидит внутренняя неуспокоенность. Ведь это не очень полезно для здоровья (Улыбается). Но, к сожалению, по-другому у меня пока не получается. Поэтому я сегодня с печальным лицом приехал на работу. Спросите меня, почему?
Спрашиваю.
Потому что я понимаю, что-то нужно менять в компании, я чувствую это. Хотя показатели не самые плохие, грех жаловаться.
Может, вы просто по натуре «стартап», и регулярный менеджмент – это не ваше?
Возможно. Не знаю, я думаю сейчас об этом. Но мне тяжело даже представить, что я это сейчас брошу и займусь чем-то новым… С годами становишься более расчетливым и, наверное, теряешь значительную долю своей решительности. Из науки уходить было легко, так как понимал, что перспективы там нет. Сейчас же я затеял много нового, стараюсь потихоньку отходить от непосредственного руководства Millennium Capital.
В 2004 г. вашу компанию покинул топ-менеджер, которого вы ранее сделали совладельцем компании. Не изменилось ли после этого ваше отношение к такому инструменту мотивирования, как предоставление менеджеру пакета акций?
Нет, ни в коей мере. И сегодняшний управляющий директор компании является моим партнером. Как можно брать риски от имени компании, не являясь совладельцем? Чем отвечаешь? Должностью – и все.
«Считаю, что ограниченность – главная болезнь нашего времени, нашего бизнеса или того, что понимают под занятием бизнесом. Люди часто поверхностно воспринимают какие-то события, явления, сделки, поэтому стараются их копировать без осмысления, что, разумеется, обречено на неудачу»
Я сейчас начал серьезно размышлять над вопросом более широкого ассоциированного партнерства, потому что нужны новые мотивационные аргументы для топ-менеджеров. Деньги далеко не все значат для этих людей. Тем более что конкуренты не дремлют. Кадров на рынке нет, поэтому людей из нашей компании часто «перекупают». Каждый год заканчивается потерями. Выплачиваются годовые бонусы, и начинается: я там получил предложение, я хочу уходить и т. д. К сожалению, не все понимают, что компания инвестировала значительные средства в их профессиональный рост, и даже из моральных соображений нужно бы и компании что-то отдать.
Я не считаю шантажом, когда люди приходят и говорят, мол, я получил предложение, но перед тем как принять решение, хотел бы поговорить о перспективах в своей компании. Это – правильно. Но еще более правильно, когда разговор о личных перспективах происходит регулярно, хотя бы раз в полгода. К сожалению, у нас этой системы пока нет, так как нет человека, который занимался бы этими вопросами. HR-менеджера мы сейчас активно ищем, но… В Лондоне, например, с этим не было бы проблем. Стоило бы поднять руку, как тут же нашлось бы несколько достойных претендентов, HR-профессионалов, которым не я рассказывал бы, что нужно делать, а они – мне.
В том же 2004 г. вашу компанию покинули часть ключевых сотрудников. Глядя из 2007 г., как вы оцениваете роль этого события?
Безусловно, как положительную. Хотя все относительно. Если бы тогдашний партнер остался, наши финансовые результаты были бы лучше, чем сегодня. Но опять же, какие-то вещи происходят естественно, мы можем обижаться, но изменим ли их?
У подводников есть команда «Слушать в отсеках!» В минуту опасности и неопределенности все ресурсы бросаются на то, чтобы определить, ощутить, кто остался живой, что происходит с кораблем и вокруг него.
Да, ситуация в 2004 г. была очень тяжелой. Работа компании почти на два месяца была парализована. Но у меня ни на секунду не пропадала уверенность в том, что мы выстоим. В конце концов, я начинал эту компанию с нуля, Prospect Investments – с трех человек в подвале…
Можно ли сформулировать, какой сотрудник – ваш? С кем бы вам хотелось работать?
В первую очередь с людьми творческими, ответственными и неуспокоенными. При этом я отрицательно отношусь к такому понятию, как трудоголизм. Это болезнь, и ее надо лечить.
Трудоголизм и неуспокоенность – это две большие разницы. Работа ради самого процесса работы меня абсолютно не интересует. Более того, я против этого. Когда-то у нас было модным работать с утра до ночи. Дошло до того, что я просто запрещал своим сотрудникам так работать. Я очень люблю, чтобы люди появлялись в офисе в 9.30, а в 18.00 спокойно уходили, успев выполнить свою работу. Приходили в семьи, отдыхали, развлекались. Если мы понимаем, что увеличился объем работ, то ищем дополнительных людей, чтобы нормализовать рабочий режим человека. Только так и никак иначе. Истерия, «прорыв фронта» никому не нужны. Это – показуха, приводящая к неврозу.
Что у вас, руководителя и владельца инвестиционной компании, осталось от научного работника?
Думаю, то, что я стараюсь заниматься работой не тупо. Считаю, что ограниченность – главная болезнь нашего времени, нашего бизнеса или того, что понимают под занятием бизнесом. Люди часто поверхностно воспринимают какие-то события, явления, сделки, поэтому стараются их копировать без осмысления, что, разумеется, обречено на неудачу.
Обучая своих топ-менеджеров, я стараюсь акцентировать их внимание на создании нового продукта. На самом деле в бизнесе все очень просто. Нужен новый продукт, то есть то, за что люди захотят заплатить дополнительные деньги. Например, я возьму у кого-то стол и попытаюсь его продать. Да, может, найду какого-то чудака, который у меня купит его на 2 доллара дороже, но я не называю это бизнесом. Особенно в нашем сегменте, мы ведь торгуем не материальными активами. Наши аналитики только тогда аналитики, когда создают новый продукт, нашли что-то новое, что не увидели другие. Вот это мы и предлагаем клиенту. Если же просто сделать компиляцию информации, взятой из финансовой отчетности компании, Интернета, разных заявлений, то это не исследование. В нем отсутствует анализ.
Результатом анализа является создание продукта или понимание того, что здесь нет продукта. Бывает такая ситуация в экономической жизни страны, когда конкретная отрасль не растет. Так нужно знать, почему она не растет. Мы можем дать рекомендацию, что сегодня здесь нечего смотреть. А когда знаем, почему здесь нечего смотреть, то понимаем, когда там появится что-то интересное.
Точно так же происходит и в сделках. Продают и покупают не профаны, а достаточно профессиональные люди, понимающие рыночную стоимость того или иного актива. Но один почему-то продает, а другой почему-то покупает. И они должны сойтись в цене, то есть продавец должен понимать, что он дорого продает, а покупатель одновременно должен понять, что он дешево покупает.
Искусство брокера состоит и в том, чтобы точно представлять понимание вещей продавцом и покупателем. Каждый инвестор имеет право на свою точку зрения. Один считает, что этот актив ему не интересен, у него, например, есть проблемы с ликвидностью, и он хочет его продать, «уйти в деньги». У другого, например, избыточная ликвидность, и он подыскивает правильный актив. Но кто-то должен знать, что у этого такая ликвидность, у этого – такая. Что этому можно предложить продать, а этому – купить. Это и есть продукт. Можно тупо сесть на телефон и обзванивать всех подряд. Но сколько раз люди спокойно выслушают, когда им все время предлагают нечто ненужное и по цене для них вообще неприемлемой?
Блиц Как вы себя чувствуете, если вынуждены находиться в рамках, которые не вами установлены? Вы готовы пассивно ждать, пока ситуация сама разрешится, или всегда хочется вмешаться в процесс? Есть ли люди, которых вы могли бы назвать своими учителями? В финансах – без «химии» Родился в 1965 г. в Киеве. Образование – в 1987 г. окончил Киевский государственный университет им. Т. Г. Шевченко, специальность «физическая химия». Карьера – 1987-1995 гг. – работа в институтах Академии наук. В 1995 г. начал работать в инвестиционно-банковском бизнесе на должности президента компании Prospect Investments (Киев). В августе 1998 г. был избран председателем совета ассоциации ПФТС. В 2000 г. основал Millennium Capital (до конца 2004 г. компания называлась «Межрегиональная финансовая компания»). Семейное положение – женат, четверо детей.
Куда вы сами вкладываете личные средства?
Только в свою компанию. Этому есть простое объяснение. В своей компании я – инсайдер. Здесь мои риски меньше, потому что я владею информацией, влияю на развитие ситуации. И если акционеры компании или менеджеры не склонны инвестировать в свою компанию, то это серьезный сигнал о том, что они могут быть не вполне добросовестны.
Очень плохо. Хотя с возрастом я начал пытаться себя как-то контролировать в таких ситуациях. Начал оправдывать их тем, что если ты собираешься что-то изменить, сделать, пробиться куда-то, то всегда препятствием будут рамки. Наличие рамок в деловых отношениях – это всегда хороший повод для того, чтобы поискать ответ на вопрос «Как?». Безусловно, все это не относится к рамкам закона.
В каждой ситуации, перед тем как вмешиваться, надо понимать смысл происходящего. Тогда ты понимаешь, к чему это ведет. Если в позитивную сторону, то пусть идет. В негативную – надо вмешиваться. Если смысл происходящего не ясен, то не вмешиваюсь, а продолжаю наблюдать. Хотя, если процесс идет в позитивную сторону, но, как мне кажется, медленно, я практически всегда пытаюсь его ускорить. Иногда бывает, что ситуация не развивается в силу неких объективных причин, которые находятся вне нашего влияния. Тогда надо расслабиться, не надо вмешиваться, просто дать ситуации самой «созреть».
Да, конечно есть. Человеку вообще нужны учителя на каждом этапе его развития. Постоянно нужно искать ответы на новые вопросы. Самому это сделать, зачастую, достаточно сложно, долго и мучительно. Учитель как человек более опытный сможет понять содержание твоих вопросов, дать не ответы, а направление поиска. Такие учителя у меня были. Например, я до сих пор поддерживаю дружеские отношения со своими бывшими акционерами по Prospect Investments. Хотя дружескими их можно назвать с оговоркой. Скорее, это по-прежнему отношения учителей с учеником. Я не перестаю учиться у них, мне интересно встречаться с ними, задавать вопросы, смотреть, как сложилась их жизнь. Но у меня никогда не было ни к кому почитания. Считаю это вредным.
Михаил Левченко, генеральный директор ООО «Millennium Capital».