Александр Дольник – один из самых востребованных и признанных украинских архитекторов. Многочисленные и масштабные проекты, реализованные его компанией за последние 20 лет, сильно преобразили центральную часть Днепропетровска.
Александр Дольник родился в 1954 г. в Днепропетровске.
Окончил архитектурный факультет Днепропетровского инженерно-строительного института. С середины 1970-х работал в государственных проектных институтах, был неоднократным победителем всесоюзных конкурсов молодых архитекторов. В 1989 г. основал кооператив, со временем превратившийся в ООО Dolnik & Co. Сегодня это одна из крупнейших архитектурных компаний в Украине, где трудятся около 90 архитекторов и инженеров.
Лауреат Государственной премии в области архитектуры. Ключевые проекты возглавляемой им компании реализованы в Днепропетровске. Среди них – жилые комплексы, офисы, торговые центры, частные виллы, хоральная синагога и др.
Архитектура во многом определяет качество жизни человека. Как вы раскрыли бы это понятие со своих профессиональных позиций?
Я начал бы оценку качества с местоположения. Речь идет не только о красивых видах, но и об экологии, благоприятном соседстве, культурном окружении и проч. О функциях объекта специально говорить не имеет смысла, потому что профессионалы их по умолчанию должны реализовывать правильно.
Следовательно, одним объектом не исправляется качество жизни? Нельзя построить «рай» среди «ада»?
Можно, конечно, попытаться создать некий космический корабль, замкнутую систему, изолироваться от неблагополучного окружения и таким образом как бы о нем забыть.
Какое качество жизни, по-вашему, обеспечивает украинская архитектура, значительная часть которой возводилась в советские времена?
Рассуждая о советской архитектуре, надо иметь в виду ее неоднородность, складывающуюся как минимум из трех периодов. Во-первых, послереволюционный конструктивизм – явление, позитивно оцененное во всем мире. Во-вторых, так называемый сталинский ампир. Идеология в нем превалировала над функцией, но пропорции, закладывавшиеся в сталинские квартиры, позволяют продлить их жизнь до сих пор. Несмотря на угнетенную инфраструктуру, они пользуются высоким спросом. Третий период, который принято называть модернистским, начался в период правления Хрущева. В нем доминировал грубый прагматизм. Малогабаритные квартиры этой эпохи сделаны как перчатки.
То есть впритирку к существующему образу жизни?
Да, и поэтому они не способны эволюционировать. Объекты как бы мертворожденные, их реконструировать практически невозможно. Особенно это касается панельных зданий, где смещение перегородок, являющихся несущим элементом, или ослабление их проемами очень опасно, поскольку может привести к обрушению.
Какой объект, созданный Dolnik & Cо., вы назвали бы квинтэссенцией своего подхода к архитектуре?
Возможно, вам хотелось бы услышать простой ответ, но я скажу, что каждый объект, проектируемый нами, является отражением представления о мире на определенном этапе. Если говорить о принципах, то один из них состоит в том, чтобы изначально обеспечить централизованную систему микроклимата. Таким образом, архитектура не умирает сразу же после вселения жильцов, начинающих развешивать кондиционеры. К тому же нам удается убеждать своих заказчиков в том, что это экономически выгодно. Например, в градостроительном комплексе «Крутогорный», который мы реализуем с 1997 г., система кондиционирования, вентиляции и отопления централизована.
«Крутогорный» – большой и впечатляющий ансамбль. Как он появился?
Это результат идеалистических настроений, возникших у нас после распада Советского Союза и появления капитализма. Мы хотели создать своего рода оппозицию индустриальной брежневской застройке в форме идеального города. Отсюда и символические названия отдельных входящих в него объектов: «Башни», «Амфитеатр», «Кампанила» и др. При этом мы не шли по пути воспроизведения исторических прототипов, связь с традицией достигалась на метафорическом уровне. Конечно, после этого многое изменилось, я стал более прагматичным, да и коллектив тоже. Кстати, комплекс «Крутогорный» нравится многим людям в отличие от других объектов, менее понятных.
 |
| Жилые дома «Башни» и «Амфитеатр», входящие в состав градостроительного ансамбля «Крутогорный» (Днепропетровск). |
А какие непонятные?
Скажем, современные объекты, при создании которых мы далеко уходим от знакомых и привычных образов. Люди, как правило, консервативны, любят и понимают классическую архитектуру, где присутствуют в том или ином качестве ордер, арка, фронтон. Вся эта засаленная колода элементов бесконечно тасуется.
То есть сталинский ампир живет до сих пор?
Ну да. Он кажется понятным. На самом же деле это не более чем муляж, не имеющий никакого отношения к реальности. Ясно, что у нас и абстрактное искусство могут оценить единицы (и то многие притворяются). Но мы особо не потворствуем вкусам толпы. Я даже сказал бы, находимся в постоянной оппозиции. Все объекты, которые мы делаем, вызывают бурные споры. Если что-то безоговорочно нравится большинству, для меня это тревожный сигнал.
Какой, на ваш взгляд, должна быть украинская архитектура?
Честной в первую очередь, а следовательно, должна принадлежать эпохе, в которой мы живем, учитывать исторический контекст, но без архаики. Отказ от прошлого в архитектуре – это неправильно. Мы включаем прошлое в новые проекты, не пытаясь его имитировать. Заявляем о своем представлении о мире, одновременно относимся с уважением к историческому наследию. Это я называю честной архитектурой.
Популярный же в Украине подход, основанный на имитации исторических объектов, – дикость, мягко говоря. Город интересен тем, что в нем отражаются архитектурные представления разных времен. Если мы не видим этих временных слоев, значит город мертв, а его архитектура похожа на пластмассовые яблоки и груши.
Как не допустить появление таких «пластмассовых фруктов»?
Обычно, у меня проходит довольно длительный этап, в течение которого я стараюсь узнать клиента. Если оказывается, что мы не сходимся идеологически, то, как правило, стараюсь отказаться от заказа. Для меня не самоцель – получить заказ и «рубить капусту». Я уже не в том возрасте, да и раньше к этому не стремился. Очень важно делать работу профессионально: во-первых, для самоуважения и, во-вторых, мне небезразлично мнение уважаемых коллег.
Каким образом Украине стоит перенимать мировой архитектурный опыт?
Думаю, было бы правильно иногда приглашать звезд мировой архитектуры – голландцев, англичан, датчан и др. Есть люди, которые совершенно по-новому смотрят на профессию. И не просто смотрят, а имеют результаты. Свою школу нужно развивать в условиях реальной конкуренции.
Кто повлиял на вас? Называют, например, архитектора Марио Ботту.
Ну, это было очень давно. В конце 1980-х – начале 1990-х его метод действительно казался мне хорошим инструментом для решения текущих задач.
Постмодернизм тогда приходился к месту?
Да, преобладали романтические настроения. И заказчикам этот язык казался понятным. Проще было работать, но мы, используя эти приемы, обязательно иронизировали. Не все эту иронию улавливали, мне же таким образом удавалось сохранять профессиональный статус-кво. Однако все довольно быстро закончилось, и мы вернулись на круги своя, то есть к современной архитектуре с глубоким изучением контекста. Архитектура не возникает в голове как озарение, а является результатом длительного аналитического процесса. Ее своеобразие должно диктоваться именно тем местом, на котором она вырастает, а не быть чем-то искусственно привнесенным. По крайней мере мы к этому стремимся.