В отличие от жителей развитых стран – по крайней мере, большинства из них, мы постоянно сталкиваемся с ее проявлениями в повседневной жизни.
Зарплата "в конверте", пиратская видео-, аудио- и софт продукция, "серые" автомобильные дилеры – все это является хорошо известными украинскими реалиями.
Этому есть довольно простое объяснение. Согласно расчетам профессора Фридриха Шнайдера с Линцского университета и его коллег из Дрезденского университета и Всемирного банка, которые они делали для 162 стран мира, доля теневой экономики в украинском ВВП является самой высокой в Европе – на уровне 46,8% от официального показателя ВВП.
Вместе с Украиной тройку европейских лидеров по уровню тенизации составляют Беларусь (43,3%) и Молдова (44,3%), на четвертом месте идет Россия (40,6%).
Симптоматично, что именно в постсоветских странах, с их высокой зарегулированностью, коррупцией и сомнительным качеством законодательства, теневая экономика стала крупнейшей.
Вполне возможно, свою роль играют и социальные институты, традиции и менталитет, оставшиеся в наследие от Советского Союза.
Так, в прибалтийских странах ситуация с качеством законодательства и коррупцией относительно неплохая – лучше, чем в других странах Восточной Европы. Однако доля теневой экономики в них больше польской или венгерской и лишь немного меньше румынской или болгарской. Расчет размера теневой экономики является важным для правильного планирования экономической политики, поэтому во многих странах государственные службы пытаются его делать.
В Украине такое исследование проводит Министерство экономического развития и торговли. Его оценка является весьма консервативной – так, согласно ей в 2011 году теневой ВВП составил около 36% от официального показателя.
В упомянутом выше исследовании Шнайдера и др. последним рассчитанным годом был 2007 год, то есть оно не содержало посткризисных данных. Однако их расчеты имеют под собой единую методологию, что позволяет адекватно сравнивать между собой теневые экономики различных стран.
К тому же, результаты этого исследования менее консервативны, чем цифры МЭРТ.
Но, к счастью, динамика теневого ВВП в исследованиях Шнайдера и МЭРТ почти полностью совпадает. Это позволяет экстраполировать динамику показателя МЭРТ в 2008-2011 годах на цифры Шнайдера и таким образом менее консервативную оценку украинской теневой экономики в посткризисное время.
В 2008 году она резко выросла по сравнению с 2007 годом – с 46,8% от официального ВВП до 56.8%. 2009 продолжил эту тенденцию: тень выросла до 65,2%.
После этого в течение двух лет происходит ее постепенное снижение и в 2011 уровень тенизации составляет около 60,2% от официального ВВП, то есть более трети всей экономики.
Динамика ВВП с учетом тени
Наличие данных о размере теневой экономики позволяет нам сделать весьма интересный расчет – подсчитать истинную динамику реального, то есть с учетом инфляции, ВВП Украины в последнее десятилетие и сравнить его с официальными цифрами.
Такой расчет особенно важен потому, что он покажет более правильную картину поведения украинской экономики во время кризиса 2008-2009 годов.
Как известно, по официальным данным, падение ВВП в 2009 году достигло почти 15% – худший показатель в мире. В 2008 году же экономика показала себя очень анемичной и выросла лишь на 2,3% в год – в 2007 она выросла на 7,9% из-за того, что обвал начался в конце года и "съел" большую часть предыдущего роста.
Однако очевидно, что какая-то часть этого падения является фиктивной, ведь в украинских условиях бизнес массово переходил в тень, восстанавливая схемы минимизации налогооблагаемой прибыли, зарплату в конвертах и тому подобные практики.
Пересчет ВВП с учетом тенденций тенизации позволяет оценить эффект от этих действий и общую динамику экономики страны.
Расчет динамики реального ВВП с учетом тени показывает, что большая часть экономического спада 2008-2009 годов, зарегистрирована официальными данными, на самом деле была вызвана повышением тенизации.
После соответствующих расчетов становится очевидно, что падение в 2008-2009 годах было значительно меньше, чем это показывают официальные цифры. В 2008 году экономика росла еще большими темпами, чем прежде, в 2009 же упала "всего" на 10%, а не на 15%.
Нобелевский лауреат Пол Кругман недаром сказал, увидев график ВВП нашей страны, "в Украине наступила Великая Депрессия" – действительно, именно такой уровень коллапса показывали официальные данные.
Однако очередей за бесплатными пайками от правительства, многотысячных демонстраций безработных, массовых банкротств среди бизнесменов и тому подобных вещей, которые ассоциируются с экономической депрессией, у нас не происходило.
Причина заключается в том, что экономика и уровень жизни населения, на самом деле, упали значительно меньше – чуть ниже уровня, достигнутого в 2007 году.
С другой стороны, с учетом тени посткризисное восстановление экономики выглядит еще более анемичным. Значительную часть официального роста – 4,1% в 2010 и 5,2% в 2011 году – составляет постепенная детенизация.
Настоящие же темпы роста равны, соответственно, 2% и 4,1%. Хотя даже такой анемичный рост позволил достичь пика ВВП 2008 года уже в 2010 году – по официальным данным этого не произошло до сих пор.
Причины слабых темпов роста понятны. Кризис не только обвалил ВВП, он еще и привел к фактическому коллапсу банковской системы и остановке кредитования, которое до сих пор полноценно не восстановилось.
Кроме того, из-за падения базы, значительно усиленного массовым бегством бизнеса в тень, в Украине начался кризис государственного долга, который продолжается до сих пор.
Бегство в тень – вредно, или нет?
Возникает вопрос о роли, которую сыграла теневая экономика во время кризиса и после него.
С одной стороны, именно резкое снижение налоговой нагрузки и регуляторно-административных расходов, которое сопровождало бегство в тень, позволило многим бизнесам выжить и функционировать.
Фактически, речь идет о таком себе кейнсианском фискальном стимулировании экономики, когда государство снижает налоги и не снижает расходы, поддерживает экономику на плаву, но увеличивает дефицит бюджета. Просто в украинском случае инициатором стимулирования стало не правительство, а частный сектор.
С другой стороны, наша страна получила из-за этого проблемы, которые ассоциируются с большим дефицитом бюджета – кризис государственного долга. Оказалось, что Украина фактически отрезаны от частных финансовых рынков и правительство было вынуждено обратиться за помощью к МВФ. И долговой кризис все еще не закончился.
Современная экономическая наука считает фискальное стимулирование эффективным в развивающихся экономиках – потому, скорее всего, оно было все-таки полезным для нас. Ученые рекомендуют правительствам таких стран осуществлять стимулирование именно из-за снижения налоговой нагрузки на частный сектор.
В украинском случае ирония заключается в том, что инициатором такого снижения стал сам частный сектор – а, значит, именно он и проводил экономическую политику в стране. Более того, для эффективного стимулирования очень важна скорость, а скорости реакции украинского частного сектора могло бы позавидовать правительство любой страны. Государство же выступило в роли пассивного игрока и не контролировало, как и сейчас не контролирует ситуацию.