Впрошлом году Владислав Троицкий объявил о своем намерении создать арт-кластер в индустриальном районе на Выдубичах (подробнее см. «&» №7-8, 22-28 февраля 2013 г.,). Этот красивый замысел еще слишком далек от реализации, но даже в своей нематериальной форме, кажется, способен вдохновлять если не на конкретные действия, то хотя бы на футуристические размышления. Было бы желание что-то совершить или что-то придумать. В каком состоянии сейчас находится культурное тело столицы? Какова степень готовности его творческих мускулов и достаточно ли развита координация, чтобы производить сложные продуманные движения? Об этом мы говорили с Павлом Гудимовым, который не старался быть нарочито оптимистичным. А Евгений Карась поделился своими мыслями о том, что между зрителем и искусством возможны и необходимы более интимные отношения, чем те, которые обеспечивает пуританская практика традиционных музеев и арт-центров. Оба эксперта считают честность исчезающим свойством всего, что нам пытаются сегодня продать в том или ином смысле с наклейкой «современное искусство».
Приподнимая розовые очки
Павел Гудимов, галерист, архитектор и куратор визуальной программы ГогольFest
Любые крупные культурные проекты предполагают объединение деятелей культуры и искусства. Как, на ваш взгляд, обстоят дела с этим в столице?
Для Киева это является наболевшей темой. Здесь единение – очень сложный процесс, которому мешает принцип «моя хата с краю». Каждый пытается создать свой мирок, изолировать его от взаимодействия с другими мирками и наслаждаться чувством обладания.
Отчего? Есть страх, что, если ты выйдешь наружу, тебя может «снести»?
Может и «снести», и что-то не очень лицеприятное проявится, потому что, когда ты выходишь наружу, возникает момент сравнения. Это не всем нравится, особенно если сравнение происходит на одной территории. Могут возникнуть конфликты. В Киеве вообще очень все мелочно. Например, от поездок в Днепропетровск (в 2011 г. Павел Гудимов открыл филиал своего арт-центра Я Галерея в Днепропетровске. – Прим. ред.) у меня сложилось впечатление, что там люди более широко мыслят. Там студенты из разных вузов ходят на выставки, а у нас даже тот, кто учится в художественной академии, не ходит. Пойдет, только если чьи-то друзья выставляются. Киев заболел. И речь идет не только о разобщенности культурных деятелей и потере ими аудитории, но и об отставании от общемирового темпа жизни. Мне кажется, мы здесь потеряли смысл того, что вообще происходит. Я не вижу смысла в тех гигантских застройках, которые совершаются в Киеве. И не понимаю, кто там будет жить, куда это все катится.
То есть все разрастается каким-то бессознательным путем?
Мещанским. Боюсь, что это мещанство может захватить все вокруг.
Арт-кластер на Выдубичах, о создании которого в прошлом году объявил Троицкий, должен стать попыткой организовать движение в обратную сторону. Вы, будучи куратором визуальной программы ГогольFest, наверняка уже общались с Владиславом на этот счет?
Да. Но пока больше вопросов, чем ответов. Мы не можем сейчас говорить о том, что схема понятна. Ясно, что фестиваль от постоянно действующей площадки отличается принципиально. И то, что прощается на фестивале, не будет прощаться здесь.
Потому что это уже марафон?
Конечно. И хватит ли сил для этого марафона? Кто будет заниматься этим арт-кластером? Эти вопросы тоже весьма важные, потому что все очень заняты, у каждого много проектов…
Вообще я всегда считал, что такой арт-кластер должен был возникнуть на Подоле, поскольку этот район исторически уже сложился как культурно ориентированный. И его эстетика к этому располагает. Сам по себе он прогулочный, сюда удобно добираться. Но Троицкий предложил другой вариант, и, возможно, он намного более оправдан с экономической точки зрения, потому что Подол – дорогой район. Но вместе с тем индустриальная зона Выдубичей – место сейчас нежилое, ты не выйдешь туда погулять.
Да, чтобы туда отправиться, нужна какая-то цель. Создателям арт-кластера придется заманивать зрителя.
А в Киеве все такие занятые, забеганные, что заманить в те места кого-то будет довольно трудно. Как сделать так, чтобы туда приезжали? Конечно, там должны будут проводиться какие-то курсы, лекции, кулинарные мастер-классы, должна быть хорошая гастрономия, интересный шопинг, дизайн. Но самая главная для меня загадка сегодня – как придать этому району культурный лик? Речь не о том, как почистить его и засадить деревьями, вопрос в том, как ассоциировать его с культурой. На мой взгляд, арт-кластер должен иметь спектакулярную направленность. То есть там должны быть интересные, зрелищные проекты. И, конечно же, он не должен стать обычной коммерческой площадкой, к примеру: «Заплатите столько-то денег в месяц и выставляйте, что хотите». Это может привести к тому, что у нас появится еще один Андреевский спуск, где будут подторговывать несвежим чем-то. В таком случае все загнется довольно быстро.
То есть нужен «фейсконтроль»?
Не просто «фейсконтроль». Нужна тщательно разработанная концепция. Без нее мы можем прийти к тому, к чему пришел, например, Винзавод в Москве. Хорошая, как по мне, инициатива, развитие которой затормозилось, возможно, из-за каких-то непродуманных шагов. Популярным местом он не стал. Оттуда ушло несколько галерей, задававших там тон. Более удачный пример – Red October (некоммерческая галерея современного искусства, открытая в 2012 г. на территории бывшей фабрики Красный Октябрь бизнес-группой Гута и московским галеристом Владимиром Овчаренко. – Прим. ред.). Эта инициатива Овчаренко мне очень нравится. Это проектная работа. Red October не ставит своей задачей что-то продавать. Это пространство для людей, искренне интересующихся искусством.
О чем говорит пример Винзавода? Существует риск, что не получится?
Конечно. У меня, как у всякого творческого человека, есть розовые очки, которые я практически никогда не снимаю. Но если мы хотя бы иногда не станем их приподнимать, то будем купаться в собственных иллюзиях и ничего не создадим. Выдубичи – район индустриальный, достаточно жесткий, со своими, мне кажется, подводными камнями: экологией (там работающие заводы), местным населением, которое может оказаться отнюдь не дружественным (на третий день ГогольFest там уже стали шастать ребята криминального вида) и другими вещами, которые мы не можем сейчас предвидеть.
Судьба этого и других независимых культурных проектов также зависит от активности меценатов. Какие аргументы существуют для того, чтобы убедить состоятельного человека финансово помочь художнику?
Меценат – очень сложная позиция. Для меня это бизнесмены, понимающие свою социальную ответственность. Практика меценатства должна возникнуть естественным образом.
То есть им все должно быть понятно без слов?
Они должны понимать хотя бы, о чем идет речь. Должны этим интересоваться. Я не верю в меценатство как в способ откупиться. Не верю в спонсорство. Я верю в меценатство исключительно как в осознанный шаг, связанный с твоей социальной ответственностью и любовью к тому, что ты делаешь.
Существуют ли какие-то аргументы, которые могут убедить человека в необходимости искусства?
По-моему, необходимость искусства не нуждается ни в каких аргументах. Оно априори нужно.
Это как вера в Бога?
Я думаю, искусство – та же вера. Это духовная практика.
Но даже среди культурных деятелей существует расхожее выражение «искусство мир изменить не может».
Искусство не ставит своей целью изменять мир.
Но оно может это сделать?
Конечно. Оно его изменяет на протяжении всего своего существования. Например, первые греческие пинакотеки. Тот, кто туда попадал, считался посвященным.
То есть искусство было средством трансформации личности, но потом оно начало утрачивать эту функцию?
Сегодня много коммерции в этом и дурилова. И вот это отталкивает. Знаете, человек, даже не знающий, имеет нюх. Если его хотят обмануть, он это почувствует. И я, находясь в середине процесса, очень негативно отношусь к этому псевдоискусству, к изначально коммерческому, прагматическому подходу. Когда, прикрываясь высокой миссией, пытаются «картинку продать» – это вызывает отрицание. Отчего арт-рынок в мире здорово пошатнулся? Я считаю, именно из-за вот этой бесчестности. Когда тебе втюхивают втридорога подделку и говорят о том, что ты инвестируешь, это может подорвать веру, особенно у нового поколения.
Что важнее в искусстве
Евгений Карась, галерист, куратор, директор киевской Karas Gallery.
Обстоятельства важнее произведения. «Что важнее в искусстве?». Я считаю, что на сегодняшний день это один из фундаментальных вопросов культуры. И это вопрос не самого произведения. Автор сильнее его. Произведение – лишь худшая часть автора. Более того, она несовершенна. То есть автор гораздо сильнее того, что делает, поэтому он важнее искусства.
А обстоятельства, делающие человека автором, важнее самого автора. Но эти обстоятельства не внешние, а внутренние.
О старых формах культуры. Та система координат, которая сейчас существует в культурной сфере, состоящей из музеев, галерей, театров, не могу сказать, что себя исчерпала. Но она требует уже каких-то других форм, иной модели с точки зрения как содержания, так инфраструктуры. Почему галереи закрываются? Почему сегодня возникает вопрос, что такое музей? Возьмите, например, ПинчукАртЦентр. Я не буду сейчас говорить о его важности и необходимости. Хочу лишь сказать о том, что это традиционная, но уже устаревшая форма существования культурной институции. Вы заходите в Центр, смотрите на какую-то крутизну, грамотно выстроенную, подсвеченную и т. д., и обнаруживаете глубочайший разрыв между зрителем и произведением. Там есть произведение искусства, но нет авторов, и уж совсем нет того, что называется творческой атмосферой.
О новых формах культуры. Творческая атмосфера – заезженное понятие. Но оно хорошо описывает ситуацию, когда человек чувствует себя автором, даже если он им не является (фактически). И вот это, может быть, самое важное, когда человек не ощущает границы между собой и тем, что он видит, когда чувствует себя органично в такой среде. Когда вы ощущаете, что это создали ваши соплеменники, живущие на этой планете, у вас начинают чесаться руки тоже что-нибудь сделать. Именно такую атмосферу Троицкому удавалось создавать каждый раз, когда он проводил ГогольFest.
О месте рождения нового. ГогольFest не только как фестиваль, но еще и как мировоззрение нуждается в доме, в постоянном месте существования. Я думаю, что, когда на Выдубичах заработает арт-кластер, то проекты, люди, деньги, смыслы – все это будет нарастать снежным комом, потому что есть очень сильная востребованность в таком мощном культурно-образующем узле.
Теория «разбитых окон». Кономическая схема работы этого узла стандартна. Культура – уникальная услуга, сервис, который делает жизнь в этом районе приятной и увлекательной. Вы создаете центр искусства, а вокруг земля и недвижимость начинают расти в цене. Если рядом находится гостиница или бизнес-центр, их статус поднимается. Но важно обсуждать не только меркантильные выгоды, но и то, как культурная составляющая может повлиять на атмосферу бизнеса, на продуктивность каждого сотрудника, его мышление, ценности. Известно, что у людей, попадающих в места высокой концентрации культуры, поведение меняется в лучшую сторону. И наоборот, существует теория «разбитых окон», которая говорит, что, если в доме кто-то разбил стекло и не было вставлено новое, найдутся люди, которые разобьют все остальные.
Разговор о сути. Мне кажется, что в арт-кластере, создаваемом Троицким, очень важна дискуссионная площадка, где можно будет обсуждать тексты, спектакли, визуальные, музыкальные проекты и проч. Здесь должны проходить открытые дискуссии о пограничных состояниях человеческой сущности, о целях существования самого кластера. Обо всем. Это должна быть территория, где происходит разговор о сути. Должно быть такое варево…
Просто рой идей и смыслов. К тому же оперативная их реализация и репрезентация. Но репрезентация должна быть, как эскизный набросок, незаконченная форма, не в духе такой выхолощенной, рафинированной эстетики «среднеевропейского искусства». Здесь должно быть больше живого, а не сделанного. Суть должна быть важнее формы.
«Среднеевропейское искусство». Это то, что сегодня вы можете увидеть, посетив какую-нибудь известную международную арт-ярмарку: Art Basel, Frieze и др. Высокое качество сделанности – его основная характеристика. Видеоарт, инсталляции, лайтбоксы – все это создает впечатление рекламного ролика. Но эта сделанность дезориентирует относительно смысла. Сегодня очень часто пустое искусство может быть очень хорошо исполнено. Так что даже экспертам трудно понять, ради чего оно было создано. Это такой профессиональный культурный шум. То, во что превратилось искусство, ставшее сегментом экономической жизни цивилизации и вследствие этого утратившее функцию носителя моральных ценностей.