Быть меценатом становится так же модно, как и заниматься спортом. Украина только осваивает приемы этого вида социально ответственного поведения. Поэтому так важны удачные примеры.
Несмотря на отсутствие законодательной поддержки, меценатская деятельность в Украине медленно приобретает популярность. С одной стороны, это дополнительный способ самореализации для личности, добившейся успехов в экономической сфере, с другой — единственная возможность поддержания здоровых тенденций в современном искусстве.
Созданный в 2005 г. благотворительный фонд «Эйдос», который возглавляет президент Людмила Березницкая, — интересный опыт создания структуры, нацеленной на долгосрочные проекты по формированию культурной среды внутри страны и продвижению достижений отечественных художников на мировом рынке.
Участники процесса дали «&» комментарии с целью сделать более прозрачными цели, задачи и мотивы своей деятельности.
Людмила Березницкая: При создании фонда для меня стали исходными проблемы в культурной политике государства. Необходимо создавать какие-то культурные прецеденты, которые заставят поменять устоявшиеся взгляды, препятствующие выходу украинского искусства на мировую арт-сцену. Кроме того, наша цель — финансовая и организационная помощь молодым талантам и перспективным идеям в области культуры.
«&»: Является ли для вас лично эта работа каким-то новым жизненным этапом?
Л. Б.: Я реализовала себя как дилер, моя галерея статусная, и коллекция, которую я собрала, не требует никаких объяснений. Я сейчас немного отстранилась от бизнеса, из-за чего мои доходы несколько снизились, но данное обстоятельство не вызывает сожаления, поскольку это более высокий уровень деятельности, более масштабный.
«&»: Кто эти люди, которые стали учредителями фонда, и как вам удалось их объединить?
Л. Б.: Учредители фонда «Эйдос» — коллекционеры. Но если я имею большой стаж, то Любовь Михайлова и Петр Багрий пришли к этому немножко позже. Хотя у каждого из них есть собственное направление. Сегодня покупка картин современных художников — это тоже меценатство, поскольку таким образом вы даете им возможность не высказываться на салонном языке, а разговаривать с миром от своего имени. Мотивация учредителей в том, чтобы быть у истоков, наблюдать процесс изнутри, получать квалифицированную экспертизу, которую осуществляю я. Наш фонд открыт для предложений от других меценатов, и они к нам уже поступают.
Любовь Михайлова: Мое коллекционирование началось с того, что мне стали дарить картины. Помню, что одно из первых полотен, которое я сама себе выбрала, — картина Тышкевича, изображавшая Донецк во время плавки на меткомбинате. С тех пор я увлеклась промышленным ландшафтом. Это было мне близко, ведь мой бизнес связан непосредственно с промышленным производством. У меня есть картина завода «Азовсталь» конца 1920-х. Ты понимаешь, что эти печи, дым и трубы когда-то кого-то вдохновляли. Там есть все: конструктивизм, импрессионизм… Все, что люди могли бы нарисовать в другом обществе на другую тему. Данное направление искусства уникально, оно, я думаю, повторяться не будет. Позже я начала докупать картины, и это увлечение позволило мне познакомиться с Людмилой Березницкой, которая тоже занималась соцартом. Чтобы создать действительно серьезную коллекцию, тебе нужна помощь профессионала.
Миссия Гогенхайма
«&»: Что послужило импульсом для начала вашей меценатской деятельности?
Л. М.: Однажды, когда я была в Венеции, мне удалось попасть в один нетипичный музей и купить там книгу о семье Гогенхаймов. Для меня ее история стала настоящим потрясением. Первое поколение Гогенхаймов были основателями металлургической промышленности в Чикаго, а их внуки создали фонд, целью которого стало коллекционирование картин и помощь молодым художникам.
Сейчас нить этой династии уже прервана, и мир помнит не дедушку-металлурга, чикагские заводы которого давно закрыты, а помнит Гогенхайм-фонд и его музеи в Нью-Йорке, Бильбао и Венеции. Этот дух живет, продолжается. Люди, умирая в Америке, завещают свои коллекции не семье, не детям, а фонду Гогенхайма, так как знают, что фонд действительно покажет работы миру.
Может быть, это сильно сказано, но я думаю, почему не мечтать о большом? И вот, когда мы говорили с Людмилой Березницкой о создании фонда «Эйдос», я сказала ей, что у меня есть такая мечта.
Считаю, что история моей жизни — это удача. Было время и место для создания бизнеса и его развития. А потом понимаешь, что у тебя есть потребность не только в создании прибавочной стоимости. Все-таки рано или поздно духовное и эстетическое начало требует своей реализации.
В память об эпохе индустриализации
«&»: Чем для вас интересен именно фонд «Эйдос»?
Л. М.: Знаете, мне не хотелось бы ограничивать меценатство просто денежными вливаниями. Поэтому я очень рада, что участвую в процессе обсуждения и принятия решений. Иногда мое понимание не совсем верно, и могу согласиться с доводами профессионала, но я хочу участвовать в этом эмоционально.
«&»: Какая задача кажется вам наиболее интересной?
Л. М.: Популяризация украинского искусства за рубежом. Хочется показать его целостным, как некий организм, который постепенно рос и складывался. И у нас есть очень большие шансы это сделать, например, в австрийском музее Krems в 2007 году, где фонд «Эйдос» собирается представить свою коллекцию, которая классифицирует всю украинскую школу от 1920-х до 2000-х годов.
Еще хочу сделать в Донецке музей. Не дать снести коксохимический комбинат в центре города, а превратить его в центр неформального современного искусства, предоставив пространство молодым художникам. С тех пор как я увидела такого рода музей в Эссене, эта мысль не дает мне покоя.
«&»: Почему к нам не везут шедевры?
Петр Багрий: В нашей компании два хозяина: я и мой партнер Михаил Кучирка — институтский товарищ и очень близкий мне по духу человек. В свое время мы приняли для себя решение, что часть средств, зарабатываемых компанией, будем направлять в меценатство. Что касается проектов в искусстве, то до недавнего времени мы работали только с Национальным художественным музеем Украины. Я являюсь одним из соучредителей фонда его развития, который существует около пяти лет.
Меценаты «Эйдоса» финансируют акции, цель которых — изменить устоявшиеся взгляды на культуру.
Как показывает опыт, сегодня в выходной день музей посещают до 2,5 тыс. человек. Это говорит об интересе, который, к сожалению, Национальный художественный музей зачастую не в состоянии удовлетворить в полном объеме. Если взять, к примеру, последнюю выставку Пиросмани, то грузинская сторона выдвинула справедливые требования к допустимой влажности и температуре в залах. Но в связи с тем что здание музея старое и не имеет современного оборудования по созданию микроклимата (летом там просто невозможно дышать), музей вынужден ограничивать посещение. Более того, сегодня по этой причине нам отказывают в организации выставок международного уровня!
Поэтому вот уже несколько лет мы работаем над тем, чтобы в недостроенном здании на Институтской сделать современные выставочные залы. Не знаю, чем это закончится. Есть разные силы, которые видят центр города по-другому.
Общественное применение частного интереса
«&»: Какие выгоды приносит вам меценатство в фонде «Эйдос»?
П. Б.: Поскольку я коллекционер, то, поддерживая современное искусство, получаю возможность быть первым, кто сможет купить картину у какого-либо перспективного художника. Искусство имеет свойство расти в цене, значит, покупка картин — это инвестирование. Однако я не ставлю подобный мотив во главу угла. Это не мой бизнес. Для меня более важно следующее: мои дети будут знать, что их отец сделал какие-то поступки, которые останутся в истории.
«&»: Какое искусство интересует лично вас?
П. Б.: Это в основном современные художники. Для меня их покупка — своего рода художественный эксперимент: станут ли они известными и значимыми, как я предполагаю?
«&»: Любой коллекционер хочет показать собственную коллекцию. Какие у вас планы на этот счет?
П. Б.: Есть такая мысль, но она должна быть изучена. Работы из моей коллекции будут участвовать в европейской выставке, которую готовит «Эйдос» в 2007 году. Кроме того, когда я покупаю картины у художников, многие просят о возможности брать их в будущем для своих выставок, и я не вижу в этом проблемы. Многие работы висят у меня дома, в офисе, у друзей, но картина должна жить полноценной жизнью, то есть выставляться публично.
«&»: Человек, который хочет стать меценатом, может столкнуться с проблемой правильного вложения собственных средств…
П. Б.: Поэтому любые проекты должны быть публичными и понятными для меценатов. Им нужно быть уверенными в результате. Тогда и меценатов будет больше, и проектов.
«&»: Насколько отсутствие законодательной базы является серьезным барьером, мешающим встрече идей и денег?
П. Б.: Безусловно, это сдерживает процесс. В Украине уже появилась национальная элита, у которой есть деньги и которая не хочет видеть грязные улицы, разрушенные дома, хочет ходить в нормальные музеи. Поверьте, что это так!
Действующие лица: Людмила Березницкая Следующий проект — создание коллекции ведущих украинских художников новой волны для работы в Германии. Мне не очень приятно вспоминать об этом событии, поскольку в результате непорядочности партнеров я потеряла часть своей собственности и смогла вернуться на рынок только два года спустя. Далее я предпочла работать с апробированными вещами, выбрав соцреализм, который был тогда безошибочной темой. Какую-то часть работ, имеющих музейную ценность, я стала оставлять себе. В конечном итоге за последние 10 лет у меня накопилась достаточно значительная коллекция, насчитывающая около 700 произведений, которые отражают историю развития украинского искусства в советский период. Собственно, свой бизнес я сделала на соцреализме, но пришел момент, когда качественный материал закончился. Я перешла к периоду новой волны, с которой когда-то начинала, и данные работы логически завершили мое собрание. Оно иллюстрирует историю украинского искусства ХХ века, фигуративного ее аспекта, и это можно назвать моим индивидуальным высказыванием как коллекционера». Действующие лица: Петр Багрий Акционерная компания «Ганза», генеральным директором которой я являюсь, существует на рынке Украины 15 лет, и сейчас в ней работают около 500 сотрудников. Не могу сказать, что мы занимались фармацевтикой с момента ее основания. Переход в эту сферу произошел в 1994 г., когда для нас стало ясно, что данный рынок для Украины — один из самых прибыльных и привлекательных с точки зрения инвестиций. С тех пор мы занимаемся дистрибуцией, строительными работами, участвуем в государственных тендерных программах, поставляем медицинское и фармацевтическое оборудование и т. д. — очень широкий спектр услуг. Искусство меня интересовало давно. Это хороший способ расслабиться, успокоиться, отвлечься от дел. Кроме того, мой давний хороший друг Анатолий Мельник — художник, директор Национального художественного музея Украины. В какой-то мере он направлял мой интерес в правильное русло. Сегодня все прекрасно понимают, что коллекционирование картин — хорошее вложение денег. Но для меня это прежде всего возможность отдохнуть и получить удовольствие. Создание собственной коллекции дает определенные контакты, в том числе в бизнесе, политике, в общественной жизни, вводит тебя в своеобразную среду, которая перемещается из одной галереи в другую, из музея в музей, в зависимости от того, где происходят культурные события. Это на самом деле весьма интересно». Действующие лица: Любовь Михайлова У меня была советская молодость: в школе — председатель совета отряда и дружины, затем — комсорг Донецкого института советской торговли. Обучаться там считалось престижно, и к тому же эта область деятельности меня очень интересовала. Могу сказать, что мне везло — жизнь постоянно сводила меня с сильными личностями. В 18 лет я стала членом Коммунистической партии, причем рекомендацию мне давал ныне известный Петр Симоненко. После института я пришла работать экономистом в универмаг, принадлежавший шахте им. Засядько, директором которой в то время был Ефим Звягильский. Теперь это время называют становлением рыночной экономики. В 1992 г. мы с компаньоном (две молодые женщины) решили создать свою фирму. Рисковать не боялись, потому что терять нам было практически нечего. Так появилась компания «Химэкс», экспортировавшая химические удобрения. Можно сказать, первые шаги в бизнесе были сделаны на подсознательном, эмоциональном уровне. На ходу учились фрахтовать и грузить корабли, выигрывали и проигрывали тендеры на удобрения в Египте. Если ты рискнул, жизнь давала тебе шанс. Во время процесса приватизации наша компания стала акционером нескольких предприятий в области коксохимии. И сегодня это тот бизнес, которым я занимаюсь. Мои интересы в сфере искусства — коллекционирование картин «сурового стиля». Это индустриальные пейзажи, созданные советскими художниками, среди которых много работ, посвященных Донецкому краю».
«Я начала заниматься искусством как дилер в конце 1980-х годов. Преподавая историю культуры, мне захотелось сделать что-то практическое в этой области. С помощью моих партнеров я организовала пять больших, ярких выставок, которые имели резонанс в прессе. Но так как рынок искусства на текущий момент отсутствовал, это были фактически меценатские акции, и данная форма культурной деятельности не выжила.
«Я родился в Киевской области и получил образование в КПИ. Женат, имею двоих дочерей. Деловые интересы сосредоточены в области фармацевтики.
«Сейчас я живу в Австрии, но моя родина — город Донецк. Я родилась в 1963 г., мать работала преподавателем иностранного языка в вузе, а отец — директором Донецкого завода изоляционных материалов.