В свой последний по времени приезд Игорь Бутман появился во Львове не только как всемирно известный саксофонист, но и как член консультативного совета Alfa Jazz Fest. Инициатором фестиваля является Михаил Фридман, основатель консорциума Альфа-Групп. Они с Бутманом давно дружат, поэтому джазмен и помогал с составлением списка участников. Вообще же Бутман не только музыкант, но и человек-бренд, продюсер, руководитель оркестра Butman Quartet, владелец двух джаз-клубов в Москве и собственной звукозаписывающей компании. Он рассказал «&», как ему удается совмещать несовместимое, поскольку давнее убеждение о несовместимости джаза с бизнесом, хотя бы на постсоветском пространстве.
– Если найти на все время и желание, то можно совместить. Конечно, есть разные люди в искусстве: есть действительно не от мира сего, для которых музыка является единственным счастьем в жизни. Для них самовыражение через музыку – самое главное. Мне кажется, что это тоже счастливые люди, они имеют что-то одно, и на этом строят жизнь. Но у меня в жизни были и другие примеры. Первый – мой отец, который днем работал на стройке (он был начальником участка), а вечером играл на барабанах. Как он играл и что – вопрос не самый важный, но ему удавалось совмещать две профессии. Второй – пример композитора Бориса Потемкина, который написал музыку и слова к хитам Эдиты Пьехи. Они с отцом работали вместе, и вечерами тоже вместе писали музыку. Теперь самый главный для меня пример в жизни – это Марсалис, с которым я сегодня буду играть. У него огромный Линкольн-центр, три концертных зала и один джаз-клуб, где работают очень много людей. Он озвучивает и пишет сценарии к фильмам о джазе, выступает на политических и финансовых форумах, читает лекции в университетах и при этом успевает получить 11 премий Грэмми как классический джазовый музыкант. Если он успевает, почему другие не могут это сделать? Прежде всего это должно нравиться. Тогда какой бы он ни был занятой музыкант, у него останется время на хобби, спорт, музыку, бизнес, встречи с людьми. А кто-то в это время занимается бизнесом и получает неплохие результаты.
Если говорить о финансовой составляющей: звездам надо платить большие гонорары, а джаз в России и Украине не так раскручен, как в США. Как вы находите деньги на проекты?
Люди везде практически одинаковые: о двух руках, двух ногах, одной голове. Если могли джаз раскрутить на Западе как искусство и сделать это коммерчески прибыльным, то почему нельзя сделать все в России или Украине? Существует конвертируемая валюта, можно приехать-уехать, здесь есть крупные корпорации, богатые люди. И есть люди, интересующиеся джазом. Помню, я покупал пластинку за 50 руб., а получал в оркестре в месяц 180-220. Если мне что-то нравится, я найду возможность купить. Такова цена вопроса и здесь. Есть поклонники джаза, которые всегда найдут возможность потратить деньги на хорошую музыку. Нужен хороший исполнитель, выдающийся, правильная реклама, правильное время. Если это фестиваль, необходимо создать правильную программу, если концерт, сделать правильный график. Если звезды из США приезжают в клуб на один день, то организаторам это невыгодно. Значит, мы договариваемся с музыкантами, которым интересно приехать на несколько дней. Идет торговля с артистами: один большой концерт за одни деньги или несколько маленьких, но за другие. Поэтому они и остаются на пять-шесть дней играть в клубе.
«Если бы я не работал много, то ни к чему это и не привело бы при всех моих лидерских качествах»
Кто вам помогает? В Украине «Джаз Коктебель» финансирует россиянин Александр Лебедев, «Альфа джаз» – Альфа-банк и Киевстар. Вы вкладываете свои деньги? Хотя, говорят, что только плохой продюсер вкладывает в проект собственные деньги…
В принципе, да, так оно и есть. На самом деле фестиваль во Львове – это продукт только моей работы и дружбы с Михаилом Фридманом. Он обожает этот город, любит о нем говорить. Хотя давно уже живет в России, но корни остались здесь, любовь к природе, воздуху. Я тоже, когда приезжаю в Петербург, для меня там воздух самый лучший, я там родился. Познакомились мы в 1999 г., он пришел в мой клуб. И началась дружба, ему нравится, как я играю, он видит, что я стараюсь много делать. За эти 12 лет Михаил проникся джазом, приходя на мои концерты, а также других артистов, приезжая на разные фестивали. Альфа-банк практически никогда нас не спонсировал, есть всего два-три эпизода, где он выступал спонсором. Для моего оркестра на гастролях это было один раз, и еще один раз Фридман дал мне денег на видеоклип на музыку Рахманинова. Меня поддерживали отдельные лица и компании, это личные контакты. Мой фестиваль «Триумф джаза» девять лет поддерживался фондом «Триумф» Бориса Березовского. Причем бюджеты были разные: от $13 до 250 тыс. И все фестивали тоже были разные, я никогда не знал, какой будет бюджет. Однако сейчас мы проводим фестивали практически на свои деньги: не теряем, но и не зарабатываем много.
Вы часто действовали не благодаря, а вопреки. Например, не создали бы свой лейбл звукозаписи, если бы Sony вас не подвела.
Это так. Sony подвела, Universal тоже. Задача отделений этих гигантов в России одна – продавать диски, решение о которых принял головной офис. Принято решение о Васе Пупкине, все – они должны продавать в Москве Васю Пупкина. А чтобы они не скучали, им время от времени дают какую-то местную звезду, чтобы записать и продавать в России. И соответственно мне позвонили, что хотят выпустить мой диск. Мы его записали в Америке, но головной офис Universal не заинтересовался этой работой и не выпустил его нигде, кроме России, хотя презентация была в Нью-Йорке. Когда я встречался с Sony, то сказал, что передам права на диск только в том случае, если будет международный релиз. Они ничего не сделали. Диск продался 25-тысячным тиражом, для джаза это много. И я решил, зачем отдавать проекты компании, которая мне же мои записи продает по $6? Я отдаю им мастер-копию практически бесплатно, а получаю роялти с $6, которые сам же плачу. На гастролях я продаю диски большими тиражами, поэтому лучше сделаю все сам: себестоимость пластинки будет $1, и если я продам 25 тыс. и буду на каждой иметь хотя бы $5, то заработаю $125 тыс., а не $20 тыс., которые получу от мейджора. Так для чего терять $105 тыс.? Для того чтобы рассказывать, что я диски с Sony выпускаю? Тем более что всем до лампочки, с кем я выпускаю. Поэтому и решил, что буду создавать свой лейбл, выпускать диски других музыкантов, искать на это деньги. В общем, уже есть неплохой результат: в американских журналах вышли хорошие ревю о нашей пластинке с Андреем Кондаковым, появляются интервью с нашими музыкантами. У нас на лейбле записываются молодые музыканты, им выгодно работать у меня, они знают, что мы пытаемся их продвинуть в разных странах. Музыканты ощущают заинтересованность со стороны лейбла: я отвечаю на звонки, мы общаемся, у нас общие задачи. А с Sony общей задачи нет, потому что люди, которые там работают, – просто клерки, а здесь я ответственен за все.
Что, сами всем занимаетесь?
Нет, если бы сам все делал, я умер бы. У меня есть человек, который занимается пиаром, другой – контрольными проектами, третий – лейблом. И мы будем еще приглашать людей.
Вы как-то говорили, что вам было легче начинать, потому что все шли в основном в классическую музыку. Сегодня конкуренция в среде джазовых музыкантов есть?
Есть, но небольшая. Работают несколько оркестров, которые приглашают на все фестивали. Появились прекрасные саксофонисты, они играют блестящие соло, появилась молодежь. Очень большая конкуренция среди саксофонистов. Но с моим именем, моей узнаваемостью… Люди, которые сейчас занимают заметные позиции во власти или бизнесе, практически все мои ровесники. Мне с ними легче общаться, чем молодому поколению. В России нет конкуренции, но есть замечательные музыканты в Англии, Шотландии, Японии. Вот с ними я хочу конкурировать, учусь у них. Это очень важно – учиться, никогда не стесняться спрашивать.
Когда вы почувствовали свою финансовую независимость?
Я всегда был финансово независимым, несмотря на то, были у меня деньги или нет (смеется). Есть деньги – здорово. Но я не стремлюсь заработать много денег. Мне хочется сделать что-то очень хорошее и получить за это деньги. Да, но за хорошее! В моем понимании даже придумать бизнес – это интересно. Фридман – богатейший человек, но я ему не завидую, а горжусь, что мы дружим, общаемся, нам интересно. Однако у меня нет желания заработать столько, сколько у него, мне это неинтересно. Мне нравится придумать, сыграть, отрепетировать, выйти на сцену, чтобы было миллион людей… Вот так я понимаю, за что получил деньги. А такой бизнес, как лоббирование, кого-то с кем-то познакомить, кого-то поддержать… Я могу этим заниматься, у меня масса контактов и в правительстве, и в бизнесе. Но не хочу.
Если бы вы занимались не джазом, а классикой, то добились бы тех же успехов, ведь лидерские качества у вас рано проявились?
Помню, в пионерском лагере одна девочка сказала: «Хватит плясать под дудку Бутмана». А я тогда еще даже на дудке не играл, мне было восемь-девять лет. Не уверен, что я продолжал бы быть музыкантом, если бы занимался классической музыкой. Единственное, что у меня еще получилось бы, – карьера хоккеиста. Но это тяжелейший труд, а я с ленцой где-то. Однако музыка меня так взяла, что я очень много стал заниматься. А если бы не работал много, то ни к чему это и не привело бы при всех моих лидерских качествах.
Есть тема принесения больших жертв для осуществления желаний. Чем вам пришлось пожертвовать?
Для любимого дела никаких жертв нет и быть не может. Когда недоспишь, то лучше себя чувствуешь, чем когда переспишь. Это все относительно. Когда ты выходишь на сцену и играешь, чувствуешь, что то, что ты делаешь, доставляет людям удовольствие, то это не жертва, а просто счастье. Конечно, есть желания, которые никогда не осуществятся, но все объять невозможно. Пройтись по Каннской дорожке в роли киноактера уже не удастся, хотя когда-то этого хотел.