По-настоящему независимое кино требует тонкой коммуникации. Как это делают создатели фильма «Шапито-шоу», рассказывает сценарист Марина Потапова.
В трогательной драме Алексея Балабанова «Мне не больно» Сергей Маковецкий, играющий врача, произносит замечательную фразу: «Главное в этой жизни – найти своих и успокоиться». Эти слова можно принять как стратегический ответ на вопрос о смысле жизни. Или по меньшей мере тактический. Если найдешь правильных людей, то смысл обнаружится сам собой. С этим, вероятно, могли бы согласиться режиссер Сергей Лобан и сценарист Марина Потапова. Их знакомство состоялось в конце 1990-х во время работы над программой «До 16 и старше». Вскоре вместе с группой единомышленников они создали объединение «Свои 2000», ориентированное на независимое искусство. Оказалось, что общение с людьми, которые тебе нравятся, – не только роскошь, но и способ производства. Может быть, не самый быстрый, зато порождающий уникальный продукт. Два полнометражных фильма «Пыль» (2005) и «Шапито-шоу» (2011), которые удалось снять «своим», не относятся к коммерческому кино, стоят в стороне от российского артхауса, но при этом нравятся критикам и довольно широкому кругу зрителей.
Есть в Москве исследователь кино и современной культуры Наталья Самутина, которая пишет интересные статьи, посвященные феномену культового кино. Прочитав их, я понял, что и «Пыль», и в особенности «Шапито-шоу» обладают всеми характерными признаками такого кинематографа. Когда вы с Сергеем Лобаном работали над последним проектом, вы его каким-то специальным образом конструировали?
Конечно, конструировали. Например, мне хотелось, чтобы реплики героев звучали так, чтобы их можно было взять на цитаты. Мне очень нравился фильм «Джонни-гитара» (американский вестерн 1954 г. – Прим. ред.), где герои разговаривают чуть ли не афоризмами. Не могу сказать, что и мы так сделали, но стремление было. Еще считали, что песни принесут пользу фильму. Были другие идеи. Но мы не устраивали обсуждения, станет ли это кино культовым, не изучали великого наследия и про культовое кино ничего не знаем. Честно говоря, меня это словосочетание немного подергивает.
Почему?
Потому что я не очень понимаю, как это…
Самутина говорит о стихийных группах зрителей, которые делают определенные фильмы культовыми и таким образом отказываются пассивно потреблять индустриальный кинопродукт, пропагандирующий консьюмеризм, систему кинозвезд и прочие буржуазные ценности. То есть зритель становится активным участником, наделяя кино своими смыслами.
Если эпитет «культовый» подразумевает, что кино находится в активном диалоге со зрителем, в какой-то коммуникативной связи, тогда я, наверное, могу с ним согласиться, потому что мы каждый раз более или менее подразумеваем аудиторию, которая нас поймет. И мы как бы подмигиваем зрителю в разных местах. Этот человек, типологически нам близкий (таких немало, мы думаем), улавливает эти сигналы и радуется. Мы кино для своих делаем.
Приглашение Мамонова было тоже таким подмигиванием?
Ну, это вообще история про него (Мамонов – один из главных героев третьей части фильма «Шапито-шоу», которая называется «Уважение». – Прим. ред.). История про нас с ним, наши отношения и про то, какой фигурой он является. Качествами, которыми наделен его герой, он и сам обладает. Мы не подсовывали зрителю Мамонова, просто никто другой там и не мог быть. Без него не было бы этой части.
У меня есть ощущение, что и «Пыль», и «Шапито-шоу» – это какое-то другое кино, не похожее ни на российский артхаус, ни на мейнстрим. В прошлом году, например, вышла картина Звягинцева «Елена» – очень хороший фильм, но совсем иной.
Мы просто в другом направлении движемся и с самого начала не соотносили себя с российской сценой. «Маяки», на которые ориентируемся, – это, как правило, не российское кино. Это американский, британский независимый кинематограф. Понимаете, Звягинцев все-таки традиционный артхаусный режиссер, а эта сфера нам не очень интересна. Делать такие тяжеловесные драмы вряд ли у нас получится, наверное. Мы искали какую-то другую форму.
Ваши «маяки» – это Линч, Солондз, Гас Ван Сент?
Не только. Но это наши любимые авторы.
То есть в России существует определенная кинотусовка…
В которую мы не вхожи. С серьезными режиссерами – Хлебниковым, Хомерики, Звягинцевым – мы знакомы, хорошо к ним относимся, но творчески никак не коррелированы. Мы совсем по-разному ощущаем кино. Они подмигивают другим людям. «Елена» подмигивает киноакадемикам (улыбается).
А вы сами международным фестивалям подмигиваете? В Роттердаме «Шапито-шоу» показали, но не в конкурсной программе.
Мы не то что не подмигиваем им, а вообще абсолютно не в системе, что ли. Наш друг, который занимается фестивальной политикой, говорит, что никто не может понять, что это за фильм такой. Обычно фильмы откуда-то происходят, имеют историю, и их создатели имеют свою историю, а «Шапито-шоу» взялся словно ниоткуда. В этом плане мы абсолютно не соотнесены с этой системой, но я думаю, что на Западе смотреть и понять его могут. И там есть те, с кем мы можем вступить в контакт.
«Шапито-шоу» – комедия. Как она соотносится с традициями Гайдая, Данелии, Рязанова? Сергей Лобан признавался еще в любви к «Приключениям Петрова и Васечкина».
Нам нравится это кино. И Данелия, и Гайдай. И вообще, это то, чего сегодня не хватает. Но мы не делаем под Гайдая.
В чем состоит ваша концепция?
У нас нет четкой концепции. Вот, например, в «Шапито-шоу» истории персонажей многократно пересекаются. Эту идею мы взяли из фильма Гаса Ван Сента «Слон» (картина в 2003 г. получила «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах. – Прим. ред.). А катание Мамонова с сыном на лодке напоминает эпизод из ленты «Айболит 66».
С другой стороны, если взять современные российские комедии «Елки», «Любовь-морковь»…
Ой-ой… Это все очень страшные вещи. «Елки», «Ржевский против Наполеона»… Вот еще недавно «Карлсон» вышел. Я даже боюсь узнать, что это такое.
Откуда эти комедийные традиции растут?
Из телевидения. Это российское телевидение вышло в прокат и таким образом изобрело еще один способ своего существования. Данный продукт перешел на киноэкран в том же виде, в котором существует на телевидении. Как кино подобное тяжело рассматривать, потому что это совершенно другая история, по-другому построенная. Все, что происходит внутри этих фильмов, очень странно. Может быть, из такого эксперимента когда-нибудь выйдет что-то путное, но сейчас, конечно, это ужас и мрак.
Тема поиска новых героев в кинематографе заезженная и спекулятивная. Тем не менее, не кажется ли вам, что «Пыль» и «Шапито-шоу» вывели на сцену аутсайдеров и неудачников – людей, которые до сих пор были обойдены вниманием?
Но это и есть нормальные люди и самые что ни на есть герои. Даже сложно представить какого-то другого героя, он слишком искусственным будет. Есть, конечно, прекрасный герой вроде Человека-паука. Но при этом он тоже, кстати, неудачник, лузер и преуспевает лишь в определенной ипостаси.
Оба ваших полнометражных фильма связаны тематически. Возможно ли продолжение?
Мы пока не знаем, что будет. Само вырастет. Как оно будет расти, пока неясно.
Сергей Лобан в последних интервью говорил, что вы сейчас заинтересованы в съемках сериала.
У нас есть ощущение, что сегодня это наиболее реалистичная модель и производства, и творчества. По сравнению с кинопроизводством и прокатом телевизионная схема устроена гораздо проще. Можно попробовать реализовать что-то в этой области, сохраняя свою независимость. Ведь если мы останемся в кино, то есть риск оказаться под воздействием продюсеров. Сильно снижать бюджет и делать что-то вроде «Пыли», снятой всего за $3 тыс., уже не получится. Мы находимся на другой стадии и не можем звать людей, чтобы они бесплатно работали. Всем нужно как-то жить. Кто-то квартиру снимает, у кого-то уже дети есть. У нас должна быть схема продажи продукта, которая позволит нам развиваться и заработать денег на следующий проект.
Получится ли сохранить качество продукта? Сериал ведь его выхолащивает.
Если делать сериал на 100 серий, то конечно. Но это может быть мини-история, состоящая из пяти-десяти серий. Очень хороший продукт такого рода можно увидеть на канале HBO, например. Нам эта область кажется интересной, но пока мы ее только исследуем. ч
Путь к своим
Марина Потапова, российский сценарист, постановщик. Живет и работает в Москве. Родилась в 1977 г. в Ленинграде. Окончила ВГИК (сценарное отделение в мастерской Ю.Н. Арабова). В 1999-2000 гг. работала на ОРТ редактором и сценаристом программы «До 16 и старше». Была участником контркультурной художественной группы «зАиБи» («за Анонимное и Бесплатное искусство»). Позже стала сооснователем творческого объединения «Свои 2000». С 2001 г. преподает на кафедре новых медиа и теории коммуникации факультета журналистики МГУ.
Автор и один из постановщиков спектакля Петра Мамонова «Мыши. Мальчик Кай и Снежная Королева». Вместе с режиссером Сергеем Лобаном создала три короткометражных и два полнометражных фильма – «Пыль» (2005) и «Шапито-шоу» (2011), отмеченных призами фестиваля «Киношок» и Московского международного кинофестиваля.