Memento mori

В сентябре Sotheby’s, провел очередные торги работ Демиена Хёрста. Является ли инвестирование единственным смыслом для покупки его работы?

У царя Птолемея Филадельфа, правившего Египтом в III в. до н. э., была привычка всегда держать при себе человеческую голову. Главное назначение этого аксессуара состояло отнюдь не в демонстрации воинских побед. Мертвая голова напоминала ему о неизбежности собственной смерти и бренности земного благоденствия. Отрубить чужую голову, чтобы не закружилась своя, – сильное средство от зазнайства. Очевидно, могущество и богатство Птолемея были столь велики, что не существовало более действенного способа самоотрезвления.

В наше время роль главного поставщика «мертвых голов» для всего общества исполняет британский художник Демиен Хёрст. Будь то коровы, овцы, акулы или бабочки, тела которых он использует в своих произведениях, смысл тот же. 15 и 16 сентября в Лондоне Sotheby’s, провел очередные сольные продажи его работ, созданных за последние два года. Торги возглавил лот №13 с символическим названием «Золотой телец» (теленок с золотым украшением в стеклянном контейнере 4,0 х 3,5 х 1,6 м, заполненном формалином).

О маркетинговых успехах Демиена Хёрста сегодня наслышаны многие. В СМИ в ином контексте он вообще редко упоминается. Появление его имени в печати не обходится без фразы: «самый дорогой художник в мире из ныне живущих». Финансовый эквивалент этого титула равняется приблизительно $19,2 млн., выложенным за «Весеннюю колыбельную» в 2007 г. шейхом из Катара.

Демиен Хёрст и его знаменитая работа – платиновый череп с бриллиантами стоимостью $100 млн.

Аукционные успехи Хёрста оставляют не так много места для рассуждений о его работах как на страницах газет, так и в умах читателей. Хотя, чтобы понять главный смысл его творчества, достаточно знать два названия: «Физическая невозможность смерти в сознании живущего» и «Я хочу провести остаток моей жизни везде, со всеми, один на один, всегда, навеки, сейчас». Первое – знаковая работа Хёрста, второе – автобиографическая книга. Все его произведения располагаются между двумя полюсами – великим страхом перед смертью и желанием прожить жизнь тотально. «Я умру, и я хочу жить всегда, – сказал как-то Хёрст в интервью. – Я не могу этого избежать, и я не могу избавиться от этого желания». Среди главных вопросов смерть – самый важный, самый таинственный и, разумеется, самый замалчиваемый. Создавая свои произведения, Хёрст упорно поднимает его на поверхность: «Смотрите – это смерть. И я не знаю, что с этим поделать». Наверное, поэтому его считают демоном (здесь, скорее, отчаяние) и, наверное, поэтому за его работы платят огромные деньги (это маркетинг).

Египетский царь Птолемей Филадельф был фигурой неоднозначной. Но если закрыть глаза на способы напоминания самому себе о жизненной бренности (все-таки в его времена не было актуального искусства), это неплохой пример для подражания, которым могут воспользоваться нынешние коллекционеры работ Хёрста. Хотя искусство уже разучилось давать ответы на главные вопросы, иногда оно может предложить остановиться и подумать самому.