Россия переживает свою собственную горькую версию финансового кризиса, причиной которого частично стала политикаnbsp; премьер-министра Владимира Путина, приведшая к лету вражды.
Вчера российские власти в четвертый раз за две недели приостановили на день торги на своем фондовом рынке, пытаясь приостановить падение цен на акции. Этот шаг предотвратил падение; впрочем, из России инвесторы бегут уже четыре месяца и биржевые индексы с мая сократились более чемнаполовину.
Те, на кого направлена воинственность Путина, возможно, надеются, что биржевой обвал подорвет его позиции. Власть Путина опирается на его утверждение, что он за восемь лет вывел Россию из хаоса и привел к благополучию. Но, как и всякий оптимистический прогноз, касающийся России, он осуществим при условии, что средний класс внезапно проявит себя как многочисленный, громогласный и готовый бросить вызов лидерам страны, если действия последних угрожают их уровню жизни. Такого пока не случилось.
Еще опаснее, что эти потрясения могут укрепить тех, кто полагает, что капитализм – слишком рискованная модель. В этом случае выгоду извлекут те, кто, подобно Путину, выступает за больший контроль над ключевыми отраслями промышленности и фондовыми рынками, пусть даже в итоге ценой экономического роста.
С 2000 года Путин пытается угнаться за двумя зайцами. Он извлек свой политический капитал из новообретенного страной благополучия (за шесть лет средний доход вырос почти вдвое), но держался так, словно ничто не входило в противоречие с его растущим контролем над региональными администрациями, СМИ и энергетической отраслью.
Утверждения Путина, касающиеся первых лет его президентства, неоспоримы. Он действительно вывел Россию из кризиса 1998 года: комбинации дефолта по задолженности и панических продаж рубля. За четыре года высоких цен на нефть страна выплатила долги и накопила более 500 млрд долларов в форме инвалютных резервов. Но, как уже много лет толкуют иностранные инвесторы, Россия не реинвестировала нефтяные прибыли назад в отрасль, а Путин не диверсифицировал экономику и не отказался от ее сугубо энергетического характера.
Хотя количество бедняков уменьшилось вдвое – теперь ниже черты бедности живет менее 14% населения, богатство распределено очень тонким слоем. Численность населения страны, на данный момент составляющая 141 млн, ежегодно сокращается почти на полмиллиона, и населенные пункты на востоке страны пустеют (Китай, где близ границы с Россией живут десятки миллионов человек, очень внимательно следит за происходящим).
Этим летом вклад Путина еще более обострил неизбежные финансовые потрясения. Верно, что Путина нельзя винить в том, что с июльского пикового уровня цены на нефть снизились на треть. Но этот фактор лишает Путина простора для маневров: если баррель нефти будет стоить менее 70 долларов, у правительства обнаружится бюджетный дефицит.
Между тем, когда в июле Путин обвинил стателитейную и угледобывающую компанию “Мечел” в манипулировании ценами, курс ее акций за день упал почти на 40%, и это послужило одним из толчков к бегству иностранного капитала. Сходную роль сыграла затяжная борьба между BP и ее российскими партнерами по совместному предприятию, которых, по-видимому, поддерживали некоторые министры; в августе этот конфликт был кое-как урегулирован. А еще была война с Грузией.
В конечном итоге все это ослабляет позицию Путина. В краткосрочной перспективе вопрос в том, многие ли россияне поверят в утверждение Путина, что его рецепту расширения контроля над экономикой нет альтернативы и потрясения в западной капиталистической экономике это лишь доказывают.
nbsp;
К2Капитал