Жесткая посадка развивающихся экономик может оказать сильное негативное влияние на экономически развитую часть мира.
“Яизобрел валютные кризисы, – пишет в своей колонке в New York Times Пол Кругман, обладатель Нобелевской премии в области экономики 2008 г. – Не их самих, конечно, но в 1979 г. опубликовал первую работу в современной академической литературе по данному предмету. И, как я люблю повторять, с тех пор бизнес процветает как никогда раньше». Читая отчеты своего бывшего студента Стивена Джена, главного валютного стратега Morgan Stanley, Пол Кругман отмечает, что тот подметил важную тенденцию: со времени падения Lehman Brothers есть четкие сигналы о начале валютного кризиса на развивающихся рынках в мировом масштабе, включая Восточную Европу. Стивен Джен подчеркивает, что это не азиатский или латиноамериканский кризис, а глобальный: «Пока финансовый сектор США является центром глобального кризиса. Но я боюсь, что в ближайшие месяцы жесткая посадка развивающихся экономик окажет сильное негативное влияние на экономически развитую часть мира».
На валютной игле
На протяжении многих лет быстрорастущие экономики развивающихся стран щедро подпитывались финансовыми вливаниями из развитой части планеты. Потоки прямых и портфельных иностранных инвестиций, привлечение средств с помощью еврооблигаций и первичного размещения акций, разнообразных кредитов, в том числе синдицированных, – все это отразилось на их развитии самым непосредственным образом. Причем эти явления имели двухуровневый характер – проявлялись как на уровне государств, так и корпораций. Суверены жадно накапливали дефициты текущих счетов своих платежных балансов за счет растущего импорта, выходя в плюс благодаря притоку средств из-за рубежа по финансовому счету. Корпорации подсели на внешние валютные заимствования, которые и давали толчок их росту. Коммерческие банки, сыгравшие не последнюю роль в кризисе, охотно поощряли валютное кредитование корпоративного бизнеса и физических лиц. Получалась парадоксальная ситуация: многие заемщики, не имея никаких активов в иностранной валюте либо валютной выручки, несли на себе огромные валютные обязательства. При этом выстраивалась цепочка: заемщик должен валюту своему банку-кредитору, а тот в свою очередь обязан погашать задолженность иностранным контрагентам. А то, что довольно значительная часть заемных средств шла в том или ином виде на финансирование импорта, и вовсе замыкало большую часть экономики на иностранной валюте.
В период регулярного поступления средств из-за рубежа такая практика не сулила субъектам экономики больших проблем, да и рефинансирование никто не отменял. Все это было выгодно получателям инвестиций и развитым странам, а также местным заемщикам, которые старались удешевить свои обязательства за счет более дешевой иностранной валюты. В какой-то момент потоки настолько ускорились, темпы роста до такой степени увеличивались, а доходы так выросли, что почти все забыли о рисках. Но как только приток иностранной валюты начал уменьшаться, а затем почти вовсе иссяк, начались проблемы. Об их угрозе говорили многие, но никто так и не удосужился хоть что-то сделать для минимизации их влияния в кризисный период.
Болезненная ломка
В разгар финансового кризиса поток финансирования практически иссяк, что поставило компании из многих отраслей экономики на грань выживания. Теперь в отношении некоторых стран с развивающимися экономиками (особенно Восточной Европы) эксперты ставят под сомнение сохранение экономического роста. Турбулентность на мировых рынках привела к снижению спроса на большую часть экспортной продукции. А ведь именно рост экспорта выступал в этих странах главным драйвером экономического роста. Украина, известная как сырьевой придаток, также имеет призрачные шансы на рост в ближайшем будущем экспортных поставок.
Что такое экспорт? Это приток валютной выручки, а она, наряду с притоком по финансовому счету, как раз и формирует основную массу предложений валюты на местных рынках. В ситуации, когда валютная выручка сокращается, инвестиции также тяготеют к своим минимумам, имеют более целевой и менее спекулятивный характер, сокращая предложение валюты в стране. А учитывая, что спрос на нее в большинстве развивающихся стран довольно высок (благодаря кредитной валютной игле и необходимости погашения задолженностей), на подавляющем большинстве рынков возникает дисбаланс между валютным спросом и предложением. Возникает вопрос, чем его закрывать? Для банков (за исключением иностранных «дочек») и бизнеса внешние рынки закрыты, поэтому остаются лишь золотовалютные резервы страны. Но центробанки очень неохотно их тратят, особенно если резервов не так уж много. Банкиры стоят перед дилеммой: дать рынку то, чего он хочет сейчас, или столкнуться с существенным снижением резервов завтра и оказаться, по сути, в роли статиста на внутреннем валютном рынке.
Как раз в этот момент на авансцену выходит Международный валютный фонд, выдавая на астрономические суммы стабилизационные кредиты нескольким странам. Причем делает это он в довольно сжатые сроки, что уже само по себе указывает на степень обеспокоенности ситуацией мирового сообщества. В случае с Украиной это двухгодичная кредитная линия (stand-by) на сумму $16,4 млрд. Но хватит ли этой суммы для обеспечения стабильности на валютном рынке? С учетом золотовалютных резервов Нацбанка, на первых порах вполне может хватить. Далее возможны варианты. Все зависит от того, каким образом станут расходоваться эти средства, ведь, помимо плановых погашений внешних заимствований, в будущем году нужно будет финансировать еще и импортеров. Да и внутренние валютные задолженности, а также необходимость обслуживать полученный кредит от МВФ никто не отменял.
Следовательно, спрос на валюту вряд ли будет падать. К тому же вызывает сомнения будущее финансового счета платежного баланса – каких-либо заметных инвестиций в текущей ситуации ожидать не приходится. По этой причине шансы на то, что резервы будут постепенно снижаться, довольно велики. Снижаться будет и курс национальной валюты, причем именно такие настроения преобладают среди иностранных финансистов – фьючерсы по гривне на несколько месяцев вперед уже с лихвой перекрывают текущий курс нацвалюты.
Не останется в стороне и экономика: дисконт по инструментам страхования от дефолта Украины (credit default swaps) один из наиболее высоких в мире. В дефолт нынешняя власть, возможно, и не верит, но пессимизм присущ и ей. «Мы вынуждены ожидать рецессию украинской экономики в следующем году», – уверен Александр Шлапак, первый заместитель главы Секретариата Президента Украины. На фоне указанных выше тенденций экономика будет характеризоваться ростом себестоимости производства и его сокращением, что приводит к росту цен. Насытить внутренний рынок чем-то, кроме как импортной продукцией (пусть даже в меньших объемах), в краткосрочной перспективе не представляется возможным. При росте курса стоимость импорта также будет расти. А при очевидных даже сегодня увольнениях и росте уровня безработицы ситуация уже близка к стагфляции – одновременному росту инфляции и безработицы.
Текущая ситуация представляет угрозу не только для развивающихся, но и развитых стран (не даром МВФ в пожарном порядке ищет дополнительные ресурсы). На протяжении последних полутора лет развивающаяся часть планеты давала 2/3 роста глобальной экономики. Утрата такого драйвера роста не может пройти незамеченной ни для кого. Пусть Китай пострадает в меньшей степени, но что делать остальным? «Сейчас я чувствую себя как человек, которому сказали «Не падай духом – все могло бы быть хуже!». Но после этого все действительно стало хуже», – пишет в своей новой колонке Пол Кругман.