«Важно танцеватьмузыку, а не под музыку» – так очень давно определила Плисецкая свой творческий девиз, и «плисецкий стиль» пошел по миру.
Талант Майи Плисецкой был замечен, когда она еще училась в балетной школе. Однако ей пришлось выдерживать ожесточенные бои, отстаивая право своего таланта на самоопределение. После того как президент Франции вручил ей орден Почетного легиона, один из советских чиновников выразил свое недоумение: «Я думал, что этот орден дают только борцам Сопротивления». На что Плисецкая ответила: «А я всю жизнь и сопротивляюсь». Смелость и готовность к риску она превратила в эстетическую категорию. Но, помимо репутации «железной балерины», Майя Плисецкая всегда славилась находчивостью и умением афористично излагать свои мысли.
Характер – это и есть судьба. Не смиряйтесь, до самого края не смиряйтесь. Даже тоталитарные режимы отступали, случалось, перед одержимостью, убежденностью, настырностью. Мои победы только на том и держались. Легким характером природа меня не наделила. Это я сама хорошо знаю. Мой брат Александр часто с искренним сочувствием говорил Родиону (мужу Родиону Щедрину. – Прим. ред.): «Тебе за Майю давно пора дать звание Героя Советского Союза».
Никому не подражай и превращай движение в музыку. Наверное, я танцевала «Лебединое озеро» несовершенно. Были спектакли удавшиеся, но были и с огрехами. Однако мои принципы, манера, кое-какие театральные новшества привились, утвердились. «Плисецкий стиль», могу сказать, пошел по миру. Со сцены, с экрана телевизора нет-нет, да и увижу свое преломленное отражение: поникшие кисти, лебединые локти, вскинутая голова, брошенный назад корпус, оптимальность фиксированных поз. Я радуюсь этому… И грущу.
Мой фирменный стиль: брюки и жакет. Или блуза удлиненного покроя, черная подводка и яркая помада. На протяжении многих десятилетий я оставалась верной парфюму «Бандит» Робера Пиге. Этот экзотический аромат с нотами древесины и кожи появился в 1944 г. Но переиздание «Бандита» утеряло уникальность оригинала, что для меня стало большой потерей, а заменить «старого» «Бандита» оказалось просто невозможно – пришлось отказаться от духов вообще.
Пьер Карден от природы элегантен, он и своих клиентов одевает элегантно. Поэтому я много лет одеваюсь только у него. Он фантастически чувствует стиль и не думает: «Вот я сейчас встану и буду элегантным». При этом сам может ходить в чем попало – в своих вещах, конечно, но пальто может быть с завернутым внутрь воротником, или пуговица на животе расстегнута, потому что он вечно спешит. У Пьера есть вкус и знания. Однажды он меня просто потряс. Мне нужен был костюм для фильма Эфроса «Вешние воды», но я не была уверена, что он знает, кто такой Тургенев. Не то чтобы я в нем сомневалась, но все-таки он итальянец, Данте, Петрарку, конечно, знает, а тут – русский писатель. Как только я ему сказала: «Пьер, мне нужен костюм для «Вешних вод» Тургенева», – он тут же отвечает: «Вешние воды – это 1840 г.». И сделал несколько костюмов – просто царские подарки. Денег с меня он не взял, зная, что я не могу заплатить: каждый костюм стоил как машина.
Балетом я не увлекаюсь. Это просто моя профессия, за которую я получаю зарплату. Не могу назвать себя большой балетоманкой. Очень люблю живопись, музыку, обожаю скульптуру. Талантливо сделанные скульптуры танцуют, вы не замечали? Однажды, помню, в Италии на крыше дома я увидела мраморную фигуру и неожиданно для себя самой воскликнула: «Ой, как она быстро повернулась!». Честное слово, я буквально видела это движение – вот что значит здорово сделано! Я вообще заметила, что в музеях дольше задерживаюсь у скульптур, чем у картин. Знаете, что я еще очень люблю? Цветы. Вот уж воистину – чудо природы! Каждый цветок – что-то особенное, неповторимое. А запах… Как пахнут лилии! Ни одни духи этого не передадут.
Люди делятся на плохих и хороших. На очень хороших и очень плохих. Только так. Такую философию я вынесла за прожитую жизнь. В Канаде или Люксембурге было бы хорошо родиться, но я родилась в Москве – в царстве Сталина. Затем жила при Хрущеве, Брежневе, Андропове, Черненко, Горбачеве, Ельцине… И второй раз родиться не выйдет, как ни старайся. Свое живи! Я и жила. Себе говорю – честно. Ни детей, ни старцев, ни меньших братьев наших – зверье – не обижала. Друзей не предавала. Долги возвращала. Добро помнила и помню. Никогда никому не завидовала. Своим делом жила – балетом. Другого ничего в жизни я делать толком и не умела. Мало только сделала, куда больше могла. Но и на том спасибо.