Стремление встать на цыпочки

Лучше ставить сложные задачи и не выполнять их – такую тактику позаимствовал у классика Серебряного века Герман-младший в своем стремлении к совершенству.

Наглая формула Марка Твена – «лучше быть молодым щенком, чем старой райской птицей», конечно, обижает некоторых заслуженных мэтров преклонного возраста, но всегда выручает тех, кому молодость ставят в вину, нивелируя, таким образом, талант. Молодые огрызаются. Многим в 1980-х запомнилась история, когда после успеха своего дебютного кинофильма «Игла» Рашид Нугманов категорически жестко отказывался от статуса молодого режиссера: «Место молодого у параши».

Иные сложности возникают, если все твои три фильма завоевали громкие награды. Да еще и фамилия у тебя с приставкой «младший», потому что есть уже очень талантливый режиссер Алексей Герман. Но Алексей Герман-младший огрызается поинтеллигентнее (коренной питерец все-таки): «Сняв только три фильма, еще рано говорить об успехе в профессии. Главное сейчас – доказать свое право заниматься тем, что мне интересно. Есть группа молодых режиссеров, прорывающихся сегодня в кинематограф. Они встречают сопротивление старшего поколения, которому трудно расстаться с мыслью, что оно определяет кинопроцесс. Мне вообще кажется, что наши мэтры утратили те моральные принципы, с которыми пришли в кино». Результат – Герман-младший категорически не намерен вступать в Союз кинематографистов РФ, возглавляемый Никитой Михалковым. Альтернативный путь он видит в создании сообщества молодых кинематографистов и помощи друг другу. В 1999 г. режиссер уже пробовал это сделать, придумав Центр молодого кино России. К сожалению, не получилось: те же мэтры не поддержали, и в итоге все разбежались. Ничего, попробует еще раз, уже без мэтров. «От отца он прежде всего унаследовал наилучшее – абсолютную художественную честность», – отметил Сергей Соловьев, когда Герман-младший взял «Серебряного льва» в прошлом году за фильм «Бумажный солдат». – Как и его отец, он умеет жить и работать, не допуская ни малейшей халтуры, ни малейшей игры в поддавки». Как именно это ему удается, какую стратегию и тактику он использует, от чего принципиально отказывается, «&» поинтересовался у режиссера.

Не противодействовать тому, что нравится
Его простецкая внешность человека из толпы обманчива. С первых минут становится ясно, что ни одна деталь и даже штрих от него не ускользают, работа мысли идет постоянно, причем в нескольких плоскостях. Поэтому во время разговора мой собеседник не раз спрашивал: «Вам ответить честно или правильно?». Ведь если отвечать правильно, то надо сказать, что он хочет дистанцироваться от своего отца и даже взять другую фамилию. А если честно, то он действительно не понимает, почему не должен любить его или скрывать свое отношение к его творчеству: «Я всегда считал глупым занятием противодействовать тому, что нравится. Мой отец – гений. Абсолютно непонятно, как сделан его фильм «Мой друг Иван Лапшин». И повторить подобное невозможно, поскольку он нашел новый киноязык. Это гораздо сложнее, чем просто рассказать историю. В искусстве важно не что, а как».

В самом начале своего пути Алексей не собирался быть режиссером. Выучился на театрального критика и путешествовал по театрам, смотря множество спектаклей и строча резензии. Но тогда в Петербурге было не очень много хороших спектаклей.
В один дождливый вечер он понял, что ему будет невыносимо скучно этим заниматься всю свою жизнь. Несмотря на термин «под папу косит», в кинорежиссуре Алексей Герман идет своим путем, снимая нестандартное и нетривиальное кино. Он очень философичный режиссер, ставит себе сложно выполнимые задачи. Первый его фильм был о смерти, вернее, о трех последних днях жизни немецкого врача на нашей территории. Для достоверной передачи всего этого психологического ужаса кино было снято на немецком языке.

Второй фильм «Гарпастум» вообще о годах Первой мировой войны. Но герои не замечают боевых действий, они увлечены футболом. Лента о бренности мирской славы: начало ХХ в., полное жизненных сил, надежд и восходящих гениев, – и нет его. И мы знаем, в какую тмутаракань все это канет уже завтра. И эти молодые красавцы-футболисты, и их красотки-девушки, и Блоки-Вертинские-Ахматовы уйдут, «как с белых яблонь дым»: кто в эмиграцию, кто в нищету, а кто и в запой. Но никто из людей на экране об этом еще не подозревает…

Сценарий «Бумажного солдата» он написал сам. В картине рассказывается о шести неделях из жизни врача, который на Байконуре готовит отряд первых космонавтов. Название ленте дала песня Булата Окуджавы, которая звучит в фильме. Тема – переосмысление поколенческих иллюзий: бумажные солдаты сгорали, чтобы хоть что-то изменилось. Но ничего не менялось, только машины и занавески. Гагарин все равно разбился. Согласитесь, сложно снимать такие фильмы, подобно тому, что нарисовать стихи. «Конечно, надо, чтобы фильм был коммерческим, чтобы давали деньги, но я никогда не стану снимать о том, во что не верю», – подводит грустный итог Герман. Перфекционист и трудоголик, он зарабатывает небольшие деньги, но абсолютно спокоен, что «Феррари» у него никогда не будет: «Не та профессия. Вообще, это вопрос выбора: снимать такое кино, чтобы ездить на «Феррари», или не снимать». Пример отца перед глазами, который более десяти лет снимает фильм «Трудно быть Богом» по Стругацким, шокируя этим кинообщественность, но не поступаясь своими принципами, делая из каждого эпизода киношедевр.

У каждого «свое кино»
У него такая же «прическа», как у Федора Бондарчука, но к его творчеству Герман относится скептически: «Куда мне до великих? «9 рота» сделала отличную кассу, его считают победителем. Я рад за него, за его сборы, бюджет. Но только не понимаю, как можно восхищаться такой профанацией темы, где ни за кого не больно и никого не жалко. Не всякое коммерческое кино может быть настоящим, зато настоящее может стать коммерчески успешным». И тут же он делает оговорку: «Я не хотел бы критиковать людей своего поколения, занимающихся одинаковой деятельностью. Существует такое понятие, как «удача». Критиковать кого-то, кому меньше повезло, – по крайней мере бесчестно. Критику того, кому повезло больше, можно расценить как зависть. Ингмар Бергман считал, что каждый, кому есть что сказать, может попытаться это сделать. И не верил ни в какую подготовку в киноинституте, кроме технической. А дальше мастер давал рецепт успеха: всегда начинать работу с уверенностью, что сделаешь лучший фильм в мире. Кстати, лучшие дебюты последних лет сняли те, кто не учился в киношколах: Звягинцев (фильм «Возвращение»), Хлебников и Попогребский («Коктебель»). Просто у каждого свое понятие настоящего хорошего фильма».

Бюджет последнего фильма Алексея Германа-младшего составил $4 млн. Сначала деньги вообще не давали, говорили, что кино об интеллигенции смотреть неинтересно. На это он ответил, что сейчас вообще никто не знает, кому что интересно, и заручился поддержкой друга и продюсера Артема Васильева, который ради этого заложил свою квартиру. И хотя он снимал не дорогостоящий блокбастер, но если бы не помощь Александра Лебедева и поддержка телеканала «Россия», то фильм еще был бы в «долгоиграющем» процессе сьемок. Надо признать, что имя себе он сделал и деньги худо-бедно под его идеи все-таки находятся. А это уже о многом говорит. Можно строить планы. У Германа свои критерии успеха: «По поводу успеха Хичкок, например, говорил: «Кинематограф – это масса пустых кресел, которые надо заполнить». Я с ним согласен, но только – не любой ценой. Конечно, без коммерческого успеха никто вас не увидит. Для меня важно не загонять себя в рамки чисто коммерческого кино или в резервацию арт-хауса. Мое мнение, что само понятие «арт-хаус» искусственное, его придумали маркетологи. Если людям нечего сказать, им удобнее существовать в каких-то рамках. Поэтому есть фильмы плохие и хорошие. Хороший фильм, в моем понимании, – это стремление снять настоящее кино. То есть делать не ради денег и славы, а создавать что-то настоящее, нестыдное. Для этого нужно уметь балансировать на грани: с одной стороны, сохранить свою индивидуальность, с другой – быть понятым не только своими друзьями. Ведь удавалось же это Бергману, Тарковскому, Феллини. Значит, надо стремиться к такой высокой планке. Мне очень близка тактика режиссера Серебряного века Мейерхольда: лучше ставить сложные задачи и не выполнять их, чем простые и восхищаться собственными успехами на пустом месте. Я никогда не стремился играть в игры вроде подражания Тарантино или клипам МТV. Я делаю кино, которое было популярно в 1960-1980 гг., в чем-то это моя эстетика. Но следующий мой фильм будет основан на современном материале. О чем – не скажу. Пока нет денег, лучше подождать и свои идеи держать при себе».