Станислав Моисеев не слишком разговорчив и минимально эгоистичен – меньше всего в разговоре говорит о себе. Он мыслит категориями «мы», а не «я», ибо для него театр важнее, чем собственные амбиции. Видимо, именно поэтому не жалуется на трудности, а говорит совсем о другом: о том, что «необходимо постоянно поднимать планку, стремиться к достижению совершенства, чтобы постоянно присутствовало желание делать лучше».
Это качество присутствует далеко не у каждого театрального режиссера. Возможно, как раз поэтому в середине 80-х Моисеев стал самым молодым режиссером-постановщиком в Украине. А в 29 лет, что тоже рекорд, он возглавил Ужгородский театр. Но на этом Моисеев не остановился – в 96 году он стал главным режиссером Киевского Молодого театра, а в 98 году – его и директором и худруком, и в прямом смысле слова возродил его и не дал кануть в Лету. Новые спектакли заставили о себе говорить и зрителей, и критиков. В театре появились деньги, чего раньше не наблюдалось, и главное, актеры обрели надежду на то, что о них не забудут, так как им дали возможность реализовать себя.
Вероятно, это не последнее достижение талантливого режиссера и здравомыслящего управленца. О том, за счет чего удается сочетать творческую и административную работу, какую цену платит директор театра за его успех и о том, какие качества человека позволяют ему превратить свое главное богатство -талант и творческий потенциал – в деньги, Станислав Моисеев любезно согласился рассказать читателям журнала «Комп&ньон».
«&»: Театр, по мнению многих, напоминает игру «в темную»: твоя ставка может оказаться выигрышной, но вероятность проиграться «в пух» также очень велика. Вы «поставили» и не проиграли. Как у вас это получилось?
С. М.: Вы знаете, мне просто достаточно рано повезло стать главным режиссером. Я рано получил то, к чему стремился. Имеется в виду не должность, а возможность реализации с единомышленниками и коллегами каких-то наших планов. А роль очередного режиссера, в которой я был до этого, все равно вторична, и при наличии в театре сильного главного режиссера просто скрывается в тени. Меня это, конечно, не устраивало. Потом, после 4 сезонов работы в Сумах, я получил персональное приглашение из Ужгорода и так сложилось, что новое здание театра открывал именно я. Романтический период в Сумах сменился на просто хороший период в Ужгороде.
«&»: Вы начали стремительно подниматься по лестнице карьеры. С вашей точки зрения, вы оправдали возложенное на вас доверие?
С. М.: Мне удалось возродить театр из творческого небытия и разрухи. О нем начали писать и говорить. Тогда же меня избрали, именно избрали, первым в Украине художественным руководителем театра, так как до этого худруков назначали вышестоящие органы. К тому же они имели больше прав и не подчинялись директору театра. Я же считаю, что в каждой организованной группе должно быть единоначалие.
«&»: Вам не казалось тогда, когда вы принимали решение о совмещении двух должностей, что творческая работа режиссера-постановщика не совместима с административной работой директора театра?
С. М.: С одной стороны, это действительно две взаимоисключающие должности. С другой же – они взаимоисключающие только в наших условиях, когда львиная доля времени уходит на добывание денег и на их распределение. То есть на творчество как бы и не остается времени.
«&»: Тогда почему вы все-таки совмещаете эти две должности?
С. М.: Мировая практика показывает целесообразность совмещения должностей директора и худрука. Уже весь мир согласен с тем, что в театре должен быть один начальник, одна твердая рука – тогда работа театра продуктивна и в коллективе не возникает напряженности, так сказать, «плавания» между одним начальником – директором, и другим – художественным руководителем.
И хотя я люблю покой, люблю подумать об идее пьесы, поразмыслить о ее адекватном переносе на сцену, придя в Киевский Молодой театр в 1996 году, я понял, что в этом театре просто нельзя без единоначалия. Здесь был настоящий беспорядок: проблемы с выходом спектаклей, режиссурой, актерским составом, с выплатой зарплат. Теперь этого нет. Театр вышел из кризисного состояния, вернул утраченные позиции и обрел новые качества.
И мне это кажется вполне закономерным. Если у руля театра стоит личность, когда есть активный грамотный исполнительный директор или директор-распорядитель, который берет на себя целый ряд хозяйственно-экономических вопросов, тогда легче и работать, и создавать.
«&»: Но чтобы творить, вам необходимо говорить с актерами театра на одном языке. Вам это еще удается?
С. М.: Это законы профессии – кто занимается режиссурой, тот обязан владеть языком, понятным и удобоваримым для актеров. Хотя в театре иногда бывают случаи существования режиссера, неспособного «говорить» с актером.
Примером может служить выдающийся английский театральный режиссер начала XX века Кардон Крег. Он реформировал театр, но не смог воплотить в жизнь ни одного из своих замыслов. Но я думаю, что способность «говорить» – это Богом данная способность, она не может быть искусственно выработанной или полученной в процессе обучения, она должна быть уже заложена. Не знаю, заложил ли Бог это во мне, но я твердо уверен, что без этого качества режиссурой заниматься нельзя.
«&»: Говорят, театр начинается с вешалки. А многое ли в вашем театре решают деньги?
С. М.: Больше, чем многие думают. Я вам скажу так: финансирование – для театра проблема номер один. К тому же путей решения данной проблемы на сегодняшний день практически не существует.
Так, управление культуры при Министерстве культуры продолжает использовать систему социально-творческих заказов, предполагающую выделение финансов только под заказанный управлением спектакль на определенную социальную тему. Например, с нашим спектаклем «Дон Жуан» по пьесе Мольера у нас были большие финансовые проблемы. Нам даже пришлось перенести спектакль с весны, на которую планировалась его премьера, на осень. И это при том, что спектакль в целом был недорогостоящим: сумма затраченных на постановку денег не превышала $7-8 тыс.
«&»: Где же берет деньги Киевский Молодой театр?
С. М.: Наш театр сегодня финансируется по системе государственных трансферов, которые частично покрывают расходы по заработной плате и коммунальным платежам. На постановки спектаклей (кроме одного в год, финансируемого Министерством культуры) мы зарабатываем сами. Зарабатываем так: продаем билеты и предоставляем театральные помещения в аренду. В итоге – на каждый спектакль мы имеем по 15-20 тысяч гривен в среднем. Именно мы, Молодой театр, это не касается других театров. Ведь стоимость спектакля зависит от многих факторов – уровня театра, количества задействованных актеров, декораций, костюмов и т. д. (В Театре им. Ивана Франко, например, спектакль может стоить более 70 тыс. гривен.) К сожалению, нам еще ни разу не удалось найти спонсоров. Хотя это и понятно. Спонсорство в наших условиях, с украинскими законами невыгодно, так как вложение денег оборачивается чистым меценатством.
«&»: Недавно вы поставили великолепный спектакль по Жану Кокто – «Ужасные родители». Но играют его не в вашем театре, а в театре «Браво». Почему?
С. М.: Дело в том, что это было предложение директора театра «Браво» Любови Титаренко. И тут совпали творческий азарт с возможными коммерческими выгодами. Ведь театр «Браво» – это частная антреприза, а каждая антреприза служит для зарабатывания денег. Мы пригласили лучших актеров из четырех театров Киева, и, работая почти год (часто по ночам, так как каждый днем был занят в своих театрах), создали хорошую вещь. И если у Виктюка «Священные чудовища», поставленные по этой же пьесе Кокто, могли стать коммерчески успешными, то сможет успешным стать и наш спектакль.
«&»: Новый проект Молодого театра – постановка шекспировского «Гамлета» – обещает стать прибыльным и для вас, и для государства, финансово участвующего в проекте. Ведь «Гамлет» не ставился в Киеве около 20 лет. Тем не менее государственное финансирование этого проекта было крайне непостоянным. Как вы думаете, почему?
С. М.: Все дело в обязательствах. Государство привыкло их не придерживаться. От Министерства культуры мы получили достаточно внушительную сумму, но только на бумаге. Спектакль уже должен был выходить, а на наш счет перевели только треть из обещанного.
А вот Фонд «Вiдродження» в этом плане очень обязательный. Все деньги, которые Фонд выделил на постановку «Гамлета», пришли четко по расписанию. Такая пунктуальность связана со спецификой фондов, где работают профессионалы-финансисты, умеющие считать и имеющие непосредственное отношение к бизнесу, суть которого – способность держать слово. О подобном профессионализме в отношении наших министерств приходится только мечтать.
«&»: В чем, по вашему мнению, основная проблема театра?
С. М.: Когда поднимается вопрос о привлечении на вакантное место в какой-то театр главного режиссера и когда начинают перебирать людей, потенциально подходящих на эту должность, оказывается, что их можно сосчитать на трех пальцах или на двух. Иногда же бывает лишь один реальный претендент. И это ужасно.
Ведь только конкуренция между достойными может определить лучшего. Возможно, такая ситуация объясняется страхом тех, кто, в принципе, мог бы быть директором театра, их нежеланием рисковать.
Меня удивляют люди, рассказывающие о себе в барах и кафешках как о хороших, талантливых режиссерах. Ведь вместо того чтобы вести пустые разговоры, можно, например, поехать в Винницу, Черкассы или Житомир, и показать свой талант, попробовав что-то сделать из забытого Богом, государством и людьми театра.
«&»: А что нужно сделать для того, чтобы о тебе начали говорить как о талантливом режиссере, худруке, директоре театра?
С. М.: Вообще-то, каких-то рецептов тут не существует. Мне удалось, в каком-то смысле, достичь своей цели, ставя перед собой только максимальные задачи. Для меня это было просто, потому что мне всегда хотелось сделать лучше – сколько ты сейчас можешь выдать, столько и надо выдавать, не экономя себя, не щадя. Сложность же может возникнуть с точки зрения затрат энергетических, психических, затрат времени, с точки зрения жертв.
Нужно учитывать и то, что успех и славу программировать нельзя – один спектакль может быть хорошим, другой – нет. Важно, чтобы уровень профессионализма в целом оставался, и даже в случае творческой неудачи можно было бы сказать, что человек не дилетант, а просто совершил ошибку.
«&»: Вы работали в 15 театрах страны, поставили около 40 спектаклей. Можете ли вы сейчас сказать, что реализовали свой творческий потенциал?
С. М.: Нет. А вот ощущение качественных изменений уже присутствует. С возрастом и опытом приходит больше умения и знаний. Многие моменты и в личной, и в творческой жизни проясняются и становятся очевидными – уже достаточно одного мимолетного взгляда, скажем, на текст, чтобы сразу начать внутренне его осваивать и понимать. А насчет реализации… Конечно, какие-то важные и нужные спектакли уже поставлены, и они принесли определенное удовлетворение, но удовлетворения абсолютного еще не было. К тому же, я считаю, что внутренний поиск должен продолжаться все время, без остановки.
Раньше у меня были разные возможности реализовать свой творческий потенциал. Например, в студенческие годы я писал музыку и, возможно, попал бы на эстраду. Но теперь у меня есть профессия, которой я дорожу и не собираюсь ей изменять. А что будет дальше – известно только небесам.
| СПРАВКА «&» Станислав Моисеев, директор и главный режиссер Киевского государственного Молодого театра. Дата рождения: 1959, г. Харьков. Образование: в 1981 году закончил факультет режиссуры драмы Киевского театрального института им. Карпенко-Карого. 1984 г. – уже в 25 лет осуществил свою первую постановку (Сумский театр им. Щепкина). 1988 г. – стал самым молодым художественным руководителем театра в Украине (Ужгородский театр). 1996 г. – получил самый почетный театральный приз в Украине «Пектораль» за режиссуру спектакля «Привидения» (Театр «Браво»). В том же году стал главным режиссером Киевского Молодого театра. 1998 г. – выбран художественным руководителем и директором Молодого театра. 1999 г. – присвоено звание «Заслуженного деятеля искусств Украины». 2000 г. – постановка «Гамлета». Любимый автор – Шекспир. Хобби – горный велосипед. |