Для успеха в украинском строительном бизнесе инвестору приходится быть и идеологом проектов, и менеджером, и исполнителем, который работает по 12 часов шесть дней в неделю.
Некоторые знаковые для Киева здания — оперный театр, театры оперетты и имени Ивана Франко, Музей украинского искусства, Национальный банк — были построены в начале прошлого века строительной фирмой Льва Гинзбурга. Один из его потомков, инженер-электрик Марк Гинзбург, после Чернобыльской катастрофы в 1986 г. уехал с семьей в США. Начав работать таксистом в Нью-Йорке, он выучился на юриста и за несколько лет стал обеспеченным человеком. На юридических факультетах в США не читают курс по ведению бизнеса в Украине. Но г-н Гинзбург за 11 лет работы на своей родине сумел создать крупный инвестиционно-строительный холдинг.
«&»: Как американский юрист трансформировался в украинского строителя?
М. Г.: Первый мой украинский проект — строительство полтавского завода по переработке газового конденсата. Там я выполнял в основном функции инвестора. Первоначально, когда мне принесли бизнес-проект, я проанализировал его, не являясь специалистом в нефтегазовой переработке. Исходил из общих принципов целесообразности и оперировал чисто расчетными данными, как учат в университете или бизнес-школе, не понимая, что в украинском бизнесе более важную роль играют субъективные факторы. За два с лишним года строительства я от силы всего два раза был в Полтаве, а приехал уже перерезать ленточку на открытие комплекса. Тогда мне просто повезло, потому что идея действительно была здоровая, инженерно-технический персонал — нормальный, построили все, что обещали. В первый год мы работали очень успешно. Потом начались проблемы. Эти самые субъективные внешние факторы сыграли свою роль, причем исключительно негативную. После этого своего первого опыта я полностью изменил идеологию. Во всех остальных своих бизнесах я — инвестор, идеолог проектов, в одном лице — менеджер и исполнитель, который работает на всех стадиях. У меня 12-часовой рабочий день шесть дней в неделю — по-другому не получается.
Думаю, такая перегрузка — все же временное явление. Я отдаю себе отчет, что, наверное, основная проблема — неправильная организации работы. Однако сам себя успокаиваю, что это не только моя вина — это связано с интенсивностью развития бизнеса. Возможностей очень много, но основной тормоз — не-
хватка квалифицированных менеджеров. Потому и приходится «закрывать» собой многие вопросы.
«&»: Но так или иначе какие-то функции вы делегируете уже сейчас. Каким людям делегируете и что?
М. Г.: Я верю в молодых, амбициозных, легко обучаемых специалистов. Желательно, чтобы они имели западное образование. Такие люди относятся с уважением к себе как к специалистам. У них есть внутренняя убежденность, что они получили правильное образование. Их научили исходить из проверенных рациональных принципов поиска решений, у них, знаете ли, такое open mind (открытое сознание), не засоренное, не задавленное авторитетными мнениями. Для них все четко: есть задача, есть понятные пути ее решения, есть набор инструментов. При дальнейшем формировании управленческой команды мы будем рассчитывать именно на таких людей.
«&»: По каким принципам вы подбирали людей раньше?
М. Г.: Мой ответ будет противоречить тому, что я только что сказал о требовании высокого профессионализма. Подбирая людей из ближнего круга, я исходил из принципов личной преданности и порядочности. Много лет моей правой рукой в холдинге является Юрий Ясинский. Он — кибернетик, кандидат технических наук, в свое время возглавивший наш полтавский проект. Я хорошо понимал, что он — научный сотрудник, а не предприниматель. Но для меня важнее была уверенность, что руководитель моего бизнеса не начнет работать на себя. Мы можем с ним спорить на профессиональные темы, но за эти годы я ни разу не усомнился в его высоких моральных качествах.
И все же это был первоначальный принцип. Сегодня основное все-таки — профессионализм и то, что я называю корпоративной преданностью. На Западе это выглядит так: тебе может нравиться шеф — или нет, может нравиться интерьер офиса — или нет. Ты свободный человек, в любую секунду можешь уволиться, сменив и шефа, и интерьеры. Но если сегодня ты работаешь в компании и получаешь зарплату, значит тебя все устраивает. И пока ты здесь работаешь, ты должен быть предан компании. В Украине же пока такой культуры корпоративной преданности нет. Человек пришел в фирму, с ним обсудили условия, зарплату. Приступив к работе, он тем самым продемонстрировал, что его все устраивает. Но через некоторое время вы замечаете, что у него все чаще бывает недовольное выражение лица, просто видно, что вот мучает его что-то!
На самом деле настроение не определяется зарплатой. Если человек был недоволен зарплатой в $500, вы ему повысите зарплату в два раза, он будет доволен ею ровно два месяца, после чего привыкнет жить на эти $1000 и опять же станет недоволен. Часто приходится сталкиваться и с тем, что человек соизмеряет свой доход с доходом компании. На каком основании? Уровень зарплаты ведь определяется рынком, а не доходом владельца. Рыночный переворот сознания у многих украинских работников еще только должен произойти.
«&»: Вступая в соучредительство, вы стремитесь быть контролирующим партнером, или для вас это не принципиально?
М. Г.: До нынешнего времени я работаю практически без партнеров по бизнесу. Но, поверьте, это происходит не от нежелания делиться. До недавнего времени я в бизнесе занимал достаточно агрессивную и рискованную позицию, брался за объекты, от которых многие отказывались. К тому же нужно учитывать, что моя уверенность в том, что я смогу «пробить» данный проект, часто основана просто на личных отношениях с руководителями города, района и т. д. Ведь на любом этапе реализации проекта постоянно возникают какие-то непредвиденные осложнения. Все это очень трудно объяснять западному партнеру. А если пытаешься, человек, который тебя мало знает, может просто усомниться в твоих профессиональных качествах. Если же партнер хорошо тебя знает, он просто смотрит на тебя с сожалением — ну как же можно в таких условиях работать.
У меня на Западе много серьезных, очень богатых знакомых, которые знают, что здесь бурно развивается рынок. Они приезжают сюда, им нравится Киев, нравятся люди, сильное впечатление на них производит охвативший город строительный бум. Первый день, вечер и ночь, отведенные на культурно-развлекательную программу, проходят с огромным энтузиазмом. И наутро мой потенциальный партнер появляется в офисе с серьезными инвестиционными намерениями. Но как только мы кладем на стол чистый лист бумаги и начинаем просчитывать конкретный строительный проект, его энтузиазм быстро сменяется непониманием, затем недоумением и разочарованием. Узнав, что для получения землеотвода и согласования проекта надо собрать 230 подписей и разрешений, что этажность объекта будет определяться не четкими нормативами, принятыми для данной зоны, а вкусовыми предпочтениями членов градосовета, что уже начавшееся строительство может быть остановлено в любой момент недовольной общественностью и что для успешного преодоления вышеперечисленных и десятков других субъективных проблем в смету необходимо заложить шестизначную сумму «на решение вопросов», мой собеседник сразу как-то скучнеет и выражает желание вернуться к культурно-развлекательной программе. И я его прекрасно понимаю. Это у меня уже выработался некий иммунитет к особенностям местного рынка, поэтому я спокоен за состояние своей психики.
«&»: Судя по всему, вы исповедуете достаточно жесткий управленческий стиль. Чем это определяется?
М. Г.: Все той же ситуацией. Но кажется, что не только мне проще придерживаться такого стиля, а и коллективу, наверное, так легче. Потому что я как бы постоянно личным примером призываю их работать. Если бы я, скажем, появлялся в офисе на час-полтора, кричал, «строил» всех, наказывал, а потом опять уезжал на рыбалку или охоту, то это воспринималось бы по-иному. Но люди видят, как я работаю. У меня и в «хаммере», и в багажнике «мерседеса» лежит рабочая одежда, я каждый день езжу на стройки, спускаюсь в подвалы, поднимаюсь на самые высокие перекрытия.
Опять же для людей исключительно важно ощущение стабильности. Вероятно, они связывают мою жесткость в управлении с этой стабильностью. Я думаю, что в Украине немного компаний, которые существуют 11 лет, не меняя ни адреса, ни телефона. Мы никого никогда не уволили только потому, что его возрастные или физические кондиции уже не вписывались в некий имидж компании. Или потому, что человек не смог соответствовать новым профессиональным требованиям. Для таких людей, если они преданы компании, мы всегда находим подходящую должность.
«&»: Насколько вам удается планировать свое время? Или планы рушатся через час после начала рабочего дня?
М. Г.: Что, безусловно, жестко планируется — это рабочие встречи. Я очень не люблю сам опаздывать и не люблю, когда опаздывают другие. Вокруг этих встреч — текущая работа, которой очень много. У нас сейчас больше 20 проектов, которые находятся в активной стадии, а еще десяток — в стадии оформления. Частично и эту работу можно планировать «крупными мазками». Разумеется, много вещей появляется как бы вдруг. Приходят сотрудники и говорят: «Мы сделали все, что можно, но теперь надо, чтобы вы вмешались». И я знаю, что люди не обманывают, действительно вопрос требует уже «политического» решения. Поэтому мне нужно планировать новую встречу. Могу, если надо, встретиться и в 8 часов, и в 7.30 утра.
«&»: Я вижу у вас фотографию и книгу Дональда Трампа. Что вы нашли интересного для себя в его книге?
М. Г.: Мы неоднократно общались с ним, в том числе обсуждали возможность реализации совместного проекта «Трамп-Плаза» в Киеве. Этот человек — редчайшее явление. Он соединил в себе плейбоя и суперуспешного бизнесмена. Книга называется «Как стать богатым». Я не заблуждался на тот счет, что, прочитав ее, узнаю какие-то неведомые мне рецепты. Рассматривал ее просто как автобиографию человека, который мне интересен. Притом образ, который он создает в книге, и реальный человек вполне соответствуют друг другу. Трамп далек от классического американского миллионера, который начинал чистильщиком обуви. Он родился в достаточно богатой семье, его отец был миллионером, но как бы рядовым американским миллионером, которых в Нью-Йорке тысячи, а их никто не знает за пределами офиса. Дональд Трамп стал не только миллиардером, а явлением. И это в стране, где звезды спорта, кино, эстрады постоянно появляются и исчезают. Трамп же 20 с лишним лет остается субъектом общественного внимания, постоянным персонажем не просто светских хроник, а фактором жизни огромного города.
«&»: Какие свои управленческие решения вы считаете наиболее удачными?
М. Г.: В Соединенных Штатах у меня была достаточно успешная юридическая практика со стабильным доходом. Но на определенном этапе я понял, что точно знаю, что будет через 5 лет, примерно знаю, как оно будет через 10 лет. Все было как-то слишком определено и предсказуемо. Если использовать аналогию с футболом, то, оставаясь в США, я всю жизнь играл бы во второй лиге, где все надежно, все игры договорные… Но мне хотелось играть в высшей лиге. Поэтому я и решил вернуться в Украину. Возвращение в Киев и выбор строительного бизнеса как основной сферы деятельности я считаю самым удачным своим решением.
Понимаете, строительство — это нормальная мужская профессия, которая дает тебе возможность реализовывать не только какие-то конкретные бизнес-планы, но и себя как личность. Несмотря на все сложности и проблемы, возникающие в силу местной специфики. А может, и благодаря им. Ты смотришь на разрушенное здание и понимаешь, каким оно будет. Был пустырь, площадка, а потом приезжаешь — стоит что-то красивое, и ты сам это придумал и принимал участие в его создании!
«&»: Бизнес и мораль. На ваш взгляд, почему даже в Украине их не следует разделять?
М. Г.: Для меня они неразделимы. Хотя действительность показывает нам очень много примеров, когда успеха в бизнесе добиваются люди, у которых отсутствует само понятие моральных принципов. Однако я все-таки считаю, что принципы морали — это те ценности, которые в конечном итоге имеют значение. Каждый должен отдавать себе отчет, для чего он зарабатывает деньги. Говорят, существует 146 видов шизофрении. Не все они классифицируются как буйные и/или с какой-то внешней атрибутикой заболевания. Так вот, деньги ради денег — это один из видов скрытой шизофрении. Я знаю таких людей, и мне их жаль.
Для меня деньги — это свобода. Свобода не в том понимании, что есть лагерь, а все, что за его пределами, — свобода. Свобода — это не делать того, что тебе неприятно, и не работать с теми, кто тебе неприятен. Поверьте, это не просто фраза — передо мной никогда не стоял вопрос зарабатывать деньги любой ценой. У меня два сына и дочь, и они в любой момент могут меня спросить: «Папа, а как ты зарабатывал деньги?» Мне не хотелось бы стыдиться, рассказывая им про это.
Иногда можно слышать: «Я знаю, что этот человек негодяй и подлец, но я с ним работаю, потому что мне это выгодно». Для меня такая позиция неприемлема. Многие мои друзья не являются моими партнерами. Но среди моих партнеров нет ни одного человека, который был бы мне неприятен. Даже если люди, которых я внутренне не принимаю, являются представителями бизнес- или политической элиты, я никогда не буду сотрудничать с ними.
«&»: Как хобби помогает вам в бизнесе?
М. Г.: В свое время я много занимался спортом, стараюсь и сейчас поддерживать форму. Но это, наверное, не хобби, а необходимость. Что касается коллекционирования — мне это нравится, это красиво. Я не классический коллекционер, который что-то выискивает, добывает. Мне нравятся красивые вещи сами по себе. Я достаточно профессионально разбираюсь в живописи, это давнее увлечение, очень много читаю, посещаю выставки, дружу с художниками, скульпторами. Очень люблю бронзовую скульптуру. Мне просто интересно отслеживать новые этапы, новые тенденции. Это отвлекает. Вы же знаете, что переключение вида деятельности — лучший отдых. Если представить, что буду заниматься только стройкой, перекрытиями, балками и читать только специальные журналы, чертежи, — это была бы такая тоска! Жизнь должна быть многогранная, объемная. Замыкаясь только на работе, ты не будешь интересен окружающим.
«&»: В моменты серьезных бизнес-удач какие чувства вы испытываете?
М. Г.: Чувство глубокого удовлетворения. А если говорить серьезно, то чувство победителя. На Западе в условиях хорошо организованного, четко регламентированного бизнеса любая удача — это очередное завершение правильно отработанной концепции. Ты просто заносишь это в реестр своих активов. Из чувств — разве что удовлетворение цифрой. В Украине же, где приходится преодолевать такое количество препятствий и совершенно непредвиденных, непредусмотренных регламентом ситуаций, подобное ощущение сильнее, — это именно ощущение победы.
Паспорт строителя и коллекционера Марк Гинзбург, президент инвестиционно-строительного холдинга «МТН». Родился 28.09.1956 г. в Киеве. Окончил Московский электротехнический институт связи в 1979 г. по специальности «инженер-электрик». В 1979-1985 гг. работал на заводе им. Артема (Киев), инженер-электрик; 1990-2002 гг. — юридическая фирма IMТ Consulting Inc (Нью-Йорк, США); с 1994 г. — холдинг «МТН» (Киев). Женат, имеет троих детей (22 года, 18 лет и Хобби — восточные единоборства, горные лыжи, коллекционирование предметов искусства. Паспорт «МТН» Инвестиционно-строительный холдинг «МТН» — компания с иностранными инвестициями. Основные реализованные проекты: нефтегазоперерабатывающий завод «МТН Полтава»; реконструкция Московского универмага (Киев); гостиница «Джинтама» (Киев); база отдыха «Приморье» (с. Глебовка, Вышгородский р-н Киевской обл.); головной офис и салон компании «Тойота Украина»; офисы компаний Samsung и Phillips, посольство Португалии. На стадии реализации находятся четыре торгово-офисных центра, два торговых комплекса, три жилых комплекса (все в Киеве), бизнес-парк «Аэропорт Сити» (Бориспольская трасса, 17-й км) и др. Количество сотрудников — 214 чел. Оборот: 2003 г. — $6 млн., 2004 г. — $11,6 млн., 2005 г. (10 месяцев) — $32 млн. Блиц «&»Какая книга у вас сейчас лежит на прикроватном столике? «&»: Вы живете на два дома — в Нью-Йорке и Киеве. Что чувствуете, когда сейчас возвращаетесь в Киев? «&»: Что вами движет в бизнесе? В борьбе «за Киев» нередко Киев — не главное Марк Гинзбург: Нынешняя деятельность общественности, направленная якобы на спасение Киева, совершенно неоднозначна. Да, есть проекты, осуществление которых не только нарушает законы, но и явно противоречит здравому смыслу. Но их — считанные единицы. Вместе с тем город не может не развиваться, не застраиваться, не перестраиваться. Иначе он так и замер бы на уровне средневековья. Большую часть нынешних борцов со стройплощадками я разделил бы на три группы. Первая — выразители своего рода группового эгоизма. Вторая — люди, для которых эта борьба стала неплохим бизнесом. Третья — энтузиасты, для которых благодаря этой борьбе жизнь заиграла новыми красками. Представьте себе, живут где-нибудь на массиве люди, которые по каким-либо причинам не работают, или, скажем, пенсионеры — их жизнь тускла и бесцветна. И тут вдруг в их жизни появляется новый смысл, они вспоминают, как в школьные годы играли в «Зарницу», начинают выставлять дозоры, назначать старших, отслеживать движение от автомагистрали любой бетономешалки или грузового автомобиля, по цепочке передавать информацию о ее перемещении. Все выходят на улицу, преграждая дорогу технике… Когда вечером домой приходят работающие члены семьи, им докладывают обстановку «на фронте», рассказывают с горящими глазами, как они охраняли свою территорию. К сожалению, сейчас, накануне выборов, городские власти не намерены предпринимать никаких решительных мер. Но после выборов, я думаю, власть должна все-таки стать властью.
3 месяца).
«&»: Какую фразу вы часто вспоминаете в процессе работы?
М. Г.: No pain, no gain — без боли нет прибыли.
М. Г.: Если честно, на прикроватном столике у меня лежит Тора. Книга книг. Читаю по недельной главе. Всего 52 главы — год прошел, и начинай читать по-новому.
М. Г.: Что возвращаюсь домой. Наверное, потому что здесь прошло детство, юность… Не знаю, как объяснить, из чего складывается это ощущение. Домой — и все!
М. Г.: Только желание самореализации.