Менеджеру иногда очень легко ответить «нет». Но лучше найти, как сделать так, чтобы было «да». И не пострадать при этом.
В начале 1990-х гг., когда занятие наукой в Украине стало бесперспективным, многие ученые озадачились поиском сферы применения своих сил и знаний «в другой жизни». Геннадий Руденко отложил практически готовую диссертацию и начал искать коммерческое применение одной из разработок своей кафедры — технологии окрашивания монокристаллов корунда, т. е. сапфиров. Было создано малое предприятие, почти четыре года занимавшееся драгоценными камнями. Когда же инфляция стала достигать 100% в месяц, то при производственном цикле в полгода зарабатываемых денег хватало только на выплату зарплаты одному сотруднику.
Попробовал заняться розницей: сегодня купить, а завтра — продать, но быстро понял, что это занятие — не его. Нужно было остановиться, осмотреться… Неожиданно для самого себя принял решение поступить в «МИМ-Киев» на программу МВА. Тогдашний ректор института говорил: «МІМ нічому не навчає, він тільки розплющує очі». Для Геннадия Руденко так и оказалось. Год стационара позволил совершенно иначе посмотреть на бизнес, на себя в этой жизни, и захотелось попробовать что-то принципиально новое.
Весной 1995 г. друзья, работающие в компании «Тетра Пак», сказали, что в «братской» компании «Альфа Лаваль» освобождается место продавца, специалиста по оборудованию для сахарной промышленности. Неделю бывший ядерщик изучал, каким же образом из свеклы получается «белое богатство». Но когда пришел на собеседование, оказалось, что вакансии специалиста по сахару нет, а есть по оборудованию для производства подсолнечного масла…
«&»: Что из оставшегося в жизни научного работника вызывает особенные сожаления? И что вы приобрели в новом качестве?
Г. Р.: Если говорить откровенно, то в советское время, занимаясь наукой, ты работал 100% на себя. Ведь, даже работая над порученной тематикой, очень четко осознавал, что все данные, которые получаешь, работают исключительно в твой арсенал. Это вклад в твою же диссертацию, в твое направление, в твои статьи, в твое развитие наконец. Представляете, в то время когда вся страна строила «светлое» будущее, кто-то, и при этом совершенно легально, мог работать на себя.
В том числе благодаря лености человеческой и случаю я нашел тему, которая оказалась абсолютно новой. Ну, конечно, мальчишка 26 лет, счастлив, гордится тем, что знаменитые физики на конференциях с ним говорят, как с равным. Они спорят, а когда ты «срезаешь» знаменитого академика Лебедева и он замолкает, потому что понимает: «А там действительно что-то есть…» Вот это ощущение необычайно важное и запоминающееся. Хотелось бы вернуться в это.
«В бизнесе места для демократии практически нет».
Однажды в «Альфа Лаваль» я с чем-то подобным столкнулся. Когда только начинал работать, любому производственнику было понятно, что хотя я и сотрудник знаменитой компании, но в масложире ничего не понимаю. Я и не скрывал этого. Мои первые контакты с технологами начинались с откровенного признания, что я в технологии не разбираюсь и прошу помочь. Этот откровенный ход позволил сблизиться с людьми, не потерять их уважение. И вот, когда я отвечал уже за масложир на территории СНГ и ездил по российским заводам, однажды мне позвонили из нашего офиса в Москве и сказали, мол, на тебя заводы уже в очередь записываются, чтобы ты просто приехал и помог решить их проблемы. Осознание того, что ты делаешь полезное дело, тебя специалисты уважают — признают за равного, как мне кажется, очень тешит мужское самолюбие.
Из приобретений… Наверное, эта работа учит главному — умению продавать. К слову «продавец» я отношусь с большим уважением и писал бы его с прописной буквы. Вся наша жизнь — это непрерывные акты купли-продажи. И важно понимать механизм происходящего. Я не имею в виду такие простые вещи, как контрактное право, Инкотермс, умение вести переговоры и т. п. Я смотрю глубже. Насколько, например, важно осознать, что, нанимаясь на работу, мы продаем часть своей жизни и какие в этой связи следствия для продавца и покупателя.
«&»: В начале карьеры у вас был небольшой опыт предпринимательства. Интересно вам этим заниматься? Или уже окончательно решили, что вы — менеджер навсегда?
Г. Р.: Многие топ-менеджеры нашей компании, уходя на пенсию, открывают консалтинговый бизнес. Но мне был бы интересен не консалтинг вообще, а наверное, некий кризис-менеджмент. Взять проблему и решить ее. Достичь результата максимально быстро, наиболее простым и самым дешевым образом. К сожалению, я не любитель делать презентации, рисовать слайды, строить диаграммы. Поверьте, говорю абсолютно серьезно! Во многих компаниях, особенно мультинациональных, людей такого сорта уже не понимают. И я отчасти с этим согласен — мир пошел дальше. Сегодня красиво представить планы или результаты — тоже очень важно. Но это не мое. Так что, если говорить о будущем, то консалтинговый бизнес — да, возможно, было бы интересно.
«&»: Как к вам пришло ощущение, что вы получаете удовольствие от этой работы?
Г. Р.: Когда к моему мнению начали прислушиваться специалисты. А потом уже через год, на позиции генерального менеджера, когда стали появляться первые легко измеряемые результаты.
Кстати, а еще через год я осознал, что сам себя загнал в тупик. Ведь когда я был просто техническим специалистом одного направления, то видел перед собой следующие три-четыре ступеньки в карьере. Сейчас над моей головой — потолок, по вертикали надо мной только вице-президент. А в такой компании, как наша, вице-президент должен быть в офисе только в понедельник, в остальные дни недели ему нужно посетить три-четыре страны, и так круглый год. Ну и как мне это делать с паспортом гражданина Украины, для которого все страны визовые?
«&»: И как вы живете с этим ощущением «тупиковости»?
Г. Р.: Трудно живу. Говорю без иронии. Сегодня я знаю, что надо сделать для того, чтобы с данной позиции продолжить «горизонтальную» карьеру. Ну, например, переехать в какую-нибудь страну, где в офисе «Альфа Лаваль» работают 400 человек, и там возглавить его. Я знаю, что для этого нужно делать, как себя вести, какие слова говорить. Но мне не хочется покидать Украину, вот в чем главная проблема! И, наверное, не только моя, но и тех моих подчиненных, кто мечтает о моем месте.
Немного пожив «там», я понимаю, что самая большая трагедия экспатриотов в том, что они остаются социально и культурно не вовлеченными в жизнь страны нового проживания. Можно выучить язык, но не понимать, почему люди рассмеялись в театре. Ведь «культурный» фундамент закладывается с колыбельной песни матери, и это уже не нагнать.
«&»: Какой стиль управления вам ближе?
Г. Р.: Извините, но я считаю, что в бизнесе места для демократии практически нет.
Меня учили, учили, а я так и не понимаю, как может работать «горизонтальная» организация. Как можно ею руководить? В пирамидальной структуре директор понимает, что на самом деле он руководит не тысячью человек, а только десятью, а они в свою очередь каждый десятью и т. д. А каков мотив, кроме заработной платы, для работы в горизонтальной организации, когда нет возможности для роста? Ведь в разумном карьерном процессе заинтересованы не только работники, но и организация.
Командно, по-моему, можно принимать решение. То есть не полагаться исключительно на свою точку зрения, советоваться, когда идешь к какому-то решению. Но в процессе управления (реализации решения) демократии места нет.
И управлять необходимо не по справедливости, а по закону. Приведу аналогию. Все автомобилисты знают, что если выключили светофор и поставили регулировщика, то сразу появляются заторы. Почему? До этого работала бездушная машина, которая по заданной программе включала и выключала. Когда же поставили умное существо (я говорю без иронии), которое начинает «вникать» и делать исключения исходя из обстоятельств: вот этого еще пропущу, ой, тот с мигалкой едет, а этот мчится — если он резко начнет тормозить, то создаст аварийную ситуацию… И как только он внес свое разумное начало в строго организованную работу — все, хаос.
«&»: Насколько вам удается личный тайм-менеджмент?
Г. Р.: Это, наверное, беда для всех. Бизнес у нас дерганый. Это мой шведский босс может сообщать мне в январе, что у него будет свободных два часа с 15.00 и до 17.00 пятого июля. Наш же клиент в обед говорит «никогда», вечером выдает техническое задание, утром следующего дня спрашивает «ну, как?», а условия оплаты меняет после подписания контракта.
Для организации ежедневной работы я до сих пор вручную веду обычный ежедневник. На каждый день пишу, что должен сделать, и меня безумно стимулирует возможность поставить отметку возле выполненного пункта. Меня этот дневник в достаточной степени структурирует, координирует и очень сильно помогает организовать работу.
Если же говорить о рабочем времени вообще, то в особенности среди менеджеров украинских компаний весьма распространено стремление работать по выходным, ночами. «Я уже шесть лет не был в отпуске», — с гордостью говорит наш управленец. Но так ты ведь уже не можешь работать, ты не способен на 100% выложиться! Интенсивность труда высокая, а эффективность — низкая. Ты же не способен задачу решить быстро лишь из-за того, что у тебя мозг не работает без кислорода.
Один выполняет задание за три часа, а другой — за час. Кто из них эффективнее? Ответ ясен. Так почему тогда оставаться после работы — это хорошо? А что касается руководителей, то я сторонник совета теоретиков менеджмента — начальник обязан вовремя уходить с работы.
«&»: Уходить, предварительно распределив полномочия между подчиненными. Чем вы руководствуетесь, делегируя их?
Г. Р.: Безусловно, делегирование — абсолютно необходимая вещь в менеджменте. Хотя и нельзя переборщить. Как-то я зашел в кабинет к директору крупной международной компании у нас в стране. Его ноги на столе, включен телевизор, — там шла какая-то развлекательная программа. А он говорит: ты пойми, у менеджера есть одна-единственная задача — правильно подобрать персонал. Дальше они работают, а я тут — ноги на столе. Однако через полгода не стало не только этого конкретного менеджера, но и этой должности в компании.
И еще. У нас очень часто путают делегирование полномочий с распределением ответственности. Делегировать полномочия можно. Нельзя делегировать ответственность.
Например, я поручаю одному сделать 10% общей работы, второму — 15%, третьему — 20%. Но это не означает, что моя ответственность уменьшилась соответственно на эти 10, 15, 20%. На мне остаются все те же 100%. Закон сохранения ответственности отсутствует. У нас же менеджер часто считает, что он снял с себя груз ответственности, поручив кому-либо что-то сделать.
Не существует и коллективной ответственности. Мне очень нравится цитата из Гессе (только перед парламентскими выборами не хочу называть партию, которую имел в виду классик): «Они заменили личную ответственность процедурой тайного голосования».
«&»: Вы — рисковый человек, азартный?
Г. Р.: Вы знаете, могу обуздать. Оказалось, что в бизнесе я очень азартен, у меня есть безумный интерес достигнуть результата. Правда, когда его достигаешь, испытываешь уже только усталость. Сейчас я понимаю, что любая победа — это не конец, а только начало. Недавно мы подписали рекордный для компании контракт. Ну и что? Впереди нас ждет колоссальная работа по его выполнению.
На удивление (и, к сожалению), у меня отсутствует азарт в теннисе. Для меня важнее правильнее, интереснее ударить мяч, чем выиграть гейм. Ну, а в бильярде я стремлюсь быть только победителем. Раньше много играл в преферанс. Однажды путешествовал на корабле по маршруту Киев—Очаков—Киев 14 дней, и все дни выигрывал в любую карточную игру. Это было просто какое-то безумное везение. Зато потом карта совсем перестала идти, а азарт был сумасшедший. Но я как-то сумел справиться с ним и сказал себе, что больше не сяду играть. Вот уже 20 лет не сажусь.
«&»: Какие формы личного обучения вам сейчас наиболее близки?
Г. Р.: Наверное, я ленив. Постоянно, методично самообучаться не могу — не способен. Мне подходит что-то типа мозгового штурма. Я периодически обрекаю себя на какие-нибудь курсы, хотя знаю, что буду сам себя проклинать уже на второй день: «И зачем оно мне надо?». Хотя если этого не делать, рутина засасывает, нужно делать себе встряску.
«Самая большая трагедия экспатов – это то, что они остаются социально не вовлеченными в жизнь страны».
Недавно я записался в очень дорогую бизнес-школу под Лондоном на программу для топ-менеджеров. Первая неделя — безумный интенсив по изучению вопросов современного бизнеса. Потом два месяца заочного обучения — и опять неделя очного. Вторая неделя уже посвящена тому, чтобы человек разобрался в себе. Проходят встречи с психологами, отвечаешь на вопросы десятков различных тестов. Некоторые из них поражают — отвечаешь всего лишь на один и тот же вопрос, сформулированный в четырех вариантах. А потом читаешь свой психологический портрет на четырех страницах с такими подробностями, о которых сам знаешь, но от других скрыть стараешься. Плюс работа в парах, в микро- и в больших коллективах. И все под наблюдением серьезных специалистов. Очень тяжело, но и очень бодряще.
«&»: Вы ощущаете себя независимым человеком? Предложение, от которого нельзя отказаться Геннадий Руденко: «Директор страны» — серьезное повышение. Эта должность относится к топ-менеджменту в нашей компании. Но я не хотел занимать ее. Мне казалось, что «директор страны» — чисто административная работа. У меня в то время уже в масложире были какие-то свои идеи, я их продвигал как разработки, мне это очень нравилось. Но на собеседование в Швецию я все-таки полетел. Буквально накануне отъезда, в пятницу, был тендер, который мы проиграли. Правда, замечу, что тот, кто выиграл тендер, оборудование так и не поставил. Все поставили мы. Хотя это уже другая история. Бизнес больших проектов — это всегда интрига. Тогда вот, в воскресенье я улетел в Швецию, но в мыслях все еще продолжал бороться в тендере. А в понедельник утром, проснувшись в гостинице, вдруг осознал, что через 15 минут у меня интервью с вице-президентом компании, а за ним — другие, вплоть до президента. Поверьте, я к ним совсем не готовился и понятия не имел, что должен и что хочу сказать. Однако встречаюсь с членами совета директоров, накручиваю обороты, начинаю говорить какие-то слова. При этом никому не говорю, что хочу занять эту должность. Но я не имею права и сказать, что отказываюсь. Если вы работаете в компании и вам предлагается продвижение, а вы от него отказываетесь, не имея на это какой-то (я бы ее назвал физической) мотивировки, то будете вынуждены в скорости уйти из данной компании. Если вы отказались, второго шанса уже никто не предоставит, на вашем деле поставят крест. Интервью закончились. Мне никто ничего не сказал о результатах, и я улетел домой. «Ну и черт с ним», — решил про себя. А потом прошел первый день, второй, третий, и я понимаю, что уже не могу переключиться. Думаю все время о том, что бы сделал, если бы стал «генералом». Через неделю я понял, что уже не могу спать. И не из-за того, что жажду это место, а так как вижу, что хотел бы сделать, и у меня появляется безумное желание попробовать это сделать. Вернуться назад уже практически невозможно. Я сам себя загнал в тупик: или побеждать, или увольняться. Поэтому в субботний день я приехал на работу и написал письмо вице-президенту о том, что бы я сделал, если бы занял это кресло. А через четыре дня он мне позвонил, причем, явно смакуя этот момент, сказал как бы между делом: «Геннадий, давай обсудим условия». Физик, ставший… «продавцом» Родился 18 сентября 1960 г. в Киеве. Образование: в 1988 г. окончил Киевский госуниверситет им. Т. Шевченко, факультет физики; в 1988-91 гг. — аспирантура этого же университета. В 1994 г. получил диплом МВА в «МИМ-Киев». Карьера: 1978-91 гг. — лаборант, инженер, заведующий лабораторией кафедры квантовой радиофизики Киевского госуниверситета. 1991-94 гг. — директор компании Contact-Crystal (разработка и изготовление специализированного оборудования). 1992-94 гг. — коммерческий директор МП «Умка-Тет» (сфера торговли). 1995-98 гг. — торговый представитель украинского представительства компании Alfa Laval по продаже оборудования и технологий для масложировой промышленности. 1998-2000 гг. — менеджер по продажам в регионе СНГ. С 2000 г. занимает нынешнюю должность. Женат, имеет дочь. Компания Alfa Laval ведет свою историю с 1877 г. В настоящее время это крупная международная промышленная группа, в состав которой входят 110 маркетинговых компаний и представительств в более чем 100 странах, 40 заводов и десятки вспомогательных производств. Штат — около 9500 чел. Среди клиентов Alfa Laval в Украине — пивоваренные компании, масложировые предприятия, коксохимические, химические заводы, металлургические комбинаты и т. д. Блиц «&»: Какую фразу вы часто вспоминаете в процессе работы? «&»: Как хобби помогает вам в бизнесе?
Г. Р.: Да. Один из основных моих стимулов — быть свободным, но не в том смысле, чтобы руководства рядом не было. В 1984 г. меня призвали в армию. Представьте, я, студент четвертого курса киевского университета, попадаю в стройбат. И вот два года в неволе, когда я обязан выполнять приказы, невзирая на то что командир мог быть с не начатым средним образованием, т. е. после училища или был законченным алкоголиком. Это, конечно, сильно тяготило. Хотя я тогда этого не осознавал в полной мере. Но когда вернулся на работу, однажды мой завкафедрой — потрясающий, интеллигентнейший человек, профессор Данилов — неожиданно даже для себя накричал на меня за какое-то упущение. И моя реакция была настолько неадекватна, что я его обидел — рассмеялся ему в лицо. Мне было очень стыдно. Через 15 минут мы извинились друг перед другом, я сказал: «Вы даже не представляете, что мною руководило. Когда вы начали кричать, я впервые реально, кожей своей, всеми внутренностями почувствовал, что свободен, я могу завтра взять и уйти». Вот это чувство я не променяю ни на что.
Геннадий Руденко, генеральный директор украинского представительства компании Alfa Laval International Engineering AB (Швеция).
«&»: Насколько велика, по-вашему, роль случая в жизни?
Г. Р.: В моей — очень велика. Совершенно случайно я поступил в Киевский университет, хотя уже фактически был принят в тогда значительно более престижный техникум гостиничного хозяйства. Случайно попал на работу в «Альфа Лаваль», хотя в то время меня уже практически взяли в компанию СК «Джонсон». Случайно приобрел дом… Случай присутствует в жизни всех людей, но воспользоваться им бывает непросто.
Г. Р.: «В бизнесе нет слова «нет». Очень часто мы слышим о том, что нужно научиться говорить «нет», в этом как бы сила бизнесмена. Но это, как мне кажется, неправильно. Нет в бизнесе слова «нет», а есть замедленная реакция. Что бы партнер у меня не попросил, я всегда скажу «да», правда поставлю условие для выполнения этого «да». Иногда довольно легко ответить «нет», но лучше найти, как можно сделать так, чтобы было «да», и не пострадать при этом.
Г. Р.: Мое хобби в последние два-три года — мой дом. Хотя — нет, на первое место я поставил бы все-таки теннис. Потому что при всех обстоятельствах хотя бы два раза в неделю выезжаю играть. Дом — на втором. Я даже не подозревал, что у меня появится такая тяга к земле. Испытываю колоссальное наслаждение, приехав с работы, побродить со шлангом по участку. На третьем месте — книги и видео. Я был, возможно, одним из первых в Киеве, кто в 1997 г. поставил себе большой домашний кинотеатр.