Один из парадоксов глобализированного мира: то, о чем еще вчера знала лишь горстка узких специалистов, сегодня уже практически у всех на слуху, часто провоцируя у людей страх и заставляя их действовать вопреки здравому смыслу. Это и произошло с лихорадкой Эбола, эпидемия которой с марта текущего года охватила страны Западной Африки (прежде всего Либерию, Сьерра-Леоне и Гвинею). Еще в августе западные эксперты не видели поводов для паники. Дескать, число смертей от вируса пока несопоставимо меньше, чем от каждого из «хронических» для Африки заболеваний: малярии, менингита, туберкулеза, СПИДа и кишечных инфекций. Мол, обуздать этот виток эпидемии удастся так же, как и 20 предыдущих, наблюдаемых с 1976 г. А Всемирная организация здравоохранения, объявив 8 августа вспышку лихорадки Эбола чрезвычайной ситуацией международного значения, все же не выдала рекомендаций на введение в регионе ограничений на торговлю или передвижение – негласное подтверждение убежденности в том, что пандемия маловероятна.
Спустя месяц настроения мировой общественности приобрели иной характер. Американский журнал Bloomberg Businessweek свою статью от 16 сентября начал словами: «Вирус Эбола, распространяющийся быстрее, чем его удается сдерживать, воплотил в жизнь наши худшие ночные кошмары. Современный мир столкнулся с кризисом сродни средневековой чуме». Против этого вируса нет вакцины, не существует действенных методов его лечения и локализации. Ничто не мешает ему распространяться экспоненциально, и по состоянию на 10 октября Всемирная организация здравоохранения в Западной Африке зафиксировала 8376 случаев заболевания, из которых почти половина с летальным исходом. Таким образом, за восемь месяцев лихорадка Эбола унесла впятеро больше жизней, чем SARS в 2002-2003 гг. Согласно оптимистичному сценарию, разработанному американском Центром по контролю и профилактике заболеваний, к 20 января 2015 г. число инфицированных достигнет 11-27 тыс. человек. Правда, для этого потребуется предоставление медицинской помощи 70% диагностированных пациентов (в Сьерра-Леоне эта цифра пока составляет 40%, в Либерии – 18%). Пессимистический сценарий, считающийся менее вероятным, предполагает цифры от 537 тыс. до 1,4 млн. заболевших.
Цифры и эмоции
Из всего происходящего можно сделать вывод: нынешняя система здравоохранения работает крайне неэффективно. Сама Западная Африка ни финансово, ни организационно не справляется. Здесь нет ресурсов, персонала, медицинского оборудования и базового понимания болезни. В Сьерра-Леоне – главном очаге заболевания – затраты на здравоохранение составляют лишь $0,26 на человека в день (данные Всемирного банка). Больницы, не имеющие средств для закупки элементарных дезинфицирующих препаратов, масок и перчаток, превратились в карантинные зоны для умирающих. Многие чиновники покинули страну.
Структурой, призванной координировать усилия международного сообщества по оказанию помощи пострадавшим от эпидемий, является Всемирная организация здравоохранения. Однако на поддержку африканских стран в ее бюджете на этот год заложено $22 млн., то есть по $400 тыс. на каждое государство. По подсчетам ООН, на борьбу с нынешней вспышкой эпидемии в ближайшие полгода потребуется $988 млн., пока же собрана лишь треть суммы. Оказать организационную помощь взялись неправительственные организации, такие как «Врачи без границ» (сегодня там задействованы 3 тыс. специалистов). Барак Обама намерен отправить в регион 3 тыс. военных для содействия в доставке гуманитарных грузов, строительстве полевых госпиталей и обучении персонала.
Проблема в том, что действенное лекарство от вируса Эбола до сих пор не найдено, а эффективность единственного и пока экспериментального препарата ZMapp – разработки калифорнийской Mapp Biopharmaceutical – остается под вопросом. Лекарство проходит первую из четырех фаз клинических испытаний, и в экстренном порядке, в обход принятых процедур, было выдано немногим пациентам. В целом для фармацевтических корпораций разработка препаратов для лечения тропических заболеваний не входит даже в десятку приоритетов.
Причина в том, что у таких препаратов нет платежеспособных покупателей, а их продвижение в беднейших странах (часто охваченных гражданскими войнами) возможно только в рамках госпрограмм. Перспектива не очень радужная. «Для лекарств от тропических болезней, особенно таких редких, как лихорадка Эбола, в мире есть только одна категория покупателей – правительства», – подчеркивает в интервью Bloomberg Томас Инглесби, директор Центра по обеспечению безопасности здоровья при Университете Питтсбурга. Так, с 1975 по 2004 г. только 21 из 1556 одобренных в мире препаратов предназначались для терапии тропических
заболеваний.
Обратная тяга
Вспышка эпидемии в Западной Африке, как и любое непрогнозируемое нарушение статус-кво экономической системы, имело свои последствия как для рынков, так и их игроков. Создание карантинных зон и обеспокоенность здоровьем рабочих заставила многие компании приостановить горнорудные проекты и замедлить производство каучука и пальмового масла в Либерии, а также работы по сбору какао-бобов, арахиса и риса в Сьерра-Леоне.
Однако экономическое бремя эпидемии легло не только на страны Западной Африки, его отголоски слышны в других частях континента и мира. Причем даже когда здравый смысл подсказывал, что риски для бизнеса невелики, стереотипы и простые человеческие эмоции часто брали верх. Так, информация о появлении в США одного из инфицированных вирусом Эбола обрушила акции американских авиакомпаний, гостиничных сетей и казино. Боязнь заразиться вызвала целую волну отмены деловых и инвестиционных мероприятий по всей Африке. К примеру, в середине августа делегация бразильских предпринимателей отложила визит в Намибию – страну, находящуюся примерно в 4,5 тыс. км от очага заболевания. «Мы так далеко от Западной Африки, – посетовал тогда глава ТПП Намибии Тарах Шааника. – У этих людей что, нет карты? Тогда бы они поняли, что Африка – это континент, а не страна». Примерно тогда же Korean Air приостановила полеты до аэропорта в восточноафриканском Найроби.
Другой пример – стремительный рост цен на какао-бобы, являющиеся одной из основных статей экспорта Западной Африки. Согласно данным Международной организации по какао, цены на этот продукт начали повышаться с марта, достигнув на 30 сентября $3313 тыс. за тонну, что стало наивысшим показателем с января 2011-го. Рыночные аналитики связывают это скорее с глобальными рыночными тенденциями (высоким спросом, опережающим ограниченное предложение), чем с эпидемией. Однако напряженность в среде трейдеров усиливается. Они опасаются, что лихорадка перебросится на соседние Кот-д’Ивуар и Гану, совместно обеспечивающие 55% мировых поставок какао-бобов. «Сейчас паники нет, но если сообщат хотя бы об одном случае заболевания, то будет очевидно, что за ним последуют многие другие», – отмечает Reuters Амаль Ахмад, аналитик австралийской исследовательской фирмы IBIS World.
Против Африки – одного из самых быстрорастущих континентов и объекта пристального внимания иностранных инвесторов – играют стереотипы, прочно засевшие в человеческих головах. «Бедность, войны и болезни – вот с чем раньше ассоциировалась Африка, и нынешняя эпидемия отчасти вернула к прежнему образу жизни», – пишет в своем блоге Диана Геймс, СЕО консалтинговой фирмы из ЮАР Africa@Work. Это ставит под угрозу деловую репутацию континента. Но есть и оптимисты. К примеру, Чарльз Робертсон, главный экономист Renaissance Capital, уверен, что международное сообщество сумеет обуздать эпидемию и бизнес-перспективы региона победят стереотипы. Если верить его прогнозам, экономика континента в 2012-2050 гг. вырастет с $2 до 29 трлн. и обгонит США и еврозону.