Олег Меньшиков всегда мечтал о собственном театре. Таком, который был бы живым организмом, где бы что-то «постоянно варилось, и в котором рождались бы спектакли – тоже своеобразные живые организмы, которые могут расти и совершенствоваться». Свою мечту он осуществил в 1995 году, отработав почти 10 лет на сценах пяти государственных театров Москвы. Театральную компанию, в которой Меньшиков стал и актером, и режиссером, и продюсером, и художественным руководителем, он назвал «Театральное товарищество 814». Именно в этом проекте он реализовал сам и позволил своим друзьям и коллегам реализовать стремление к независимости, режиссерские амбиции, собственное видение современного театрального механизма. Олег Меньшиков взял за основу схему антрепризного театра. Потому что считает именно антрепризу наиболее подходящей с экономической точки зрения театру его мечты: «Товарищество» я создавал затем, чтобы в него приходили талантливые актеры, режиссеры, и всем находилось бы общее дело. Мне именно так интересно работать», – говорит Меньшиков. Ведь только содружество «вольных творцов» позволяет избежать губительной для творчества скуки «хождения на службу».
При этом он успевал параллельно с «Товариществом» строить и свою актерскую карьеру: достиг звездного статуса на родине, стал востребован на Западе. «Звездность» очень помогает в поиске спонсоров для спектаклей. Помогает и то, что Меньшиков высоко держит планку в выборе ролей, сценариев и режиссеров. Тем самым он заслужил репутацию человека, не участвующего в сомнительных проектах ради сиюминутной выгоды. Результат такой стратегии – все три последних фильма с его участием («Утомленные солнцем», «Кавказский пленник», «Сибирский цирюльник») были номинированы на «Оскара». Кинокартина «Утомленные солнцем» получила главный приз американской киноакадемии, а роль Есенина в театре «Глобус» была отмечена престижной театральной премией Лоуренса Оливье.
За время своего существования «Товарищество» пережило немало критических ситуаций. Например, таких, как уход режиссера, когда уже начались репетиции спектакля «Кухня». И всегда Меньшиков принимал огонь на себя – чтобы не развалилась созданная команда, чтобы довести дело до конца. Причем не просто довести, а привести к успеху. Так, спектакль «Кухня» три года собирал полные залы на гастролях и в Японии, и странах Европы, СНГ.
Меньшиков сам выкладывается на репетициях по максимуму и умеет заставить так же работать остальных. По его мнению, только если ты умеешь заставить команду «бежать впереди всех остальных», ты – лидер. И при этом он не признает слова «должен»: «Я за каждым человеком оставляю право поступать так, как он считает нужным». Как всю жизнь поступает сам – уговорить его сделать что-либо против воли невозможно.
Жизненная философия блистательного Олега Меньшикова аскетична: «К жизни надо относиться легко, а к себе – очень строго». И к «везению» он относиться скептически. Считает, что талант перевоплощения (например, 38-летнего актера в 20-летнего юнкера в «Сибирском цирюльнике») или уникальная способность разговаривать на чистейшем французском языке без знания этого языка в фильме «Восток-Запад» достигается только полной самоотдачей.
Надо иметь смелость изменить свою жизнь
«&»: Олег Евгеньевич, почему вы в свое время ушли из театра и создали свою компанию «Театральное товарищество 814»? Вам надоело быть ведомым и захотелось вести самому? Или были другие причины?
О. М.: Мне действительно надоело, что за меня кто-то решает мою судьбу: что мне делать, что мне играть, куда мне ехать? Я подумал, что уже сам в состоянии это определять и выбирать роль не на уровне репертуарного плана, а на уровне своих желаний и возможностей… Но первопричиной было то, что театр в его привычном виде перестал меня удовлетворять. Я понял, что через пару лет запросто «загнусь». Знаете, когда вокруг много лет одни и те же люди, утрачивается критерий самооценки. Они говорят: «Здорово сыграл!». А я ощущаю другое, понимаю – нельзя верить. Хотя они, может, и правду говорят… Но свою правду – правду вот этого маленького коллектива. А она уже не есть правда театра, правда искусства.
Анализируя тогдашнюю ситуацию, я могу сказать, что это был тот случай, когда требовалось сделать решительный шаг. Есть такая притча: человек стоит перед распахнутыми дверями и не решается войти. Наконец они закрываются, появляется надпись: «Эти двери предназначались только для тебя». Так вот, я считаю главным – войти в свою дверь. И в творчестве, и в жизни. Каждому человеку дается шанс все изменить, только многие проходят мимо. Ведь чтобы вступить в совершенно новый виток жизни, отказавшись от привычных и комфортных условий, в которых жил раньше, надо найти в себе смелость. Когда я, например, уходил, то никаких реальных предложений на тот момент у меня не было, я был по уши в долгах, но и оставаться в прежнем состоянии не мог. Сразу после того, как ушел, попал в реанимацию с язвенным кровотечением, полтора месяца провалялся в больнице, и лишь затем Петр Фоменко пригласил меня играть Калигулу (а останься я в Ермоловском, этого предложения не было бы, и все в моей жизни могло бы повернуться совсем по-другому). И только через пять лет появилось «Товарищество». Я вообще верю, что если ты свой решающий шаг делаешь ответственно и продуманно, если ты идешь своей дорогой – обязательно придет то, ради чего ты все это делал… Не может не прийти.
«&»: Почему вы назвали свой театр «Товариществом», и какие реформаторские идеи в нем вам удалось осуществить?
О. М.: Мне категорически не нравилось и не нравится существование государственного театра в том виде, в каком он есть у нас. Один из пережитков соцсистемы, которая оказалась порочной для развития театра, для актеров, режиссеров. Раньше, попав в штат театра, можно было годами, ничего не делая, получать зарплату и покинуть театр только вперед ногами. Безусловно, основной массе артистов так жить было легче, чем каждый день доказывать свою необходимость, добиваться востребованности. Я часто вспоминаю Фаину Раневскую, точно определившую театральную ситуацию: она, приглашая подругу сходить в академический театр, добавляла: «Там так много никому не известных народных артистов».
Я решил попробовать существовать иначе. И создал товарищество актеров, которые сами делали бы спектакли. Естественно, это антрепризная компания, где есть штат администрации, но он решает только финансовые вопросы. А постоянной труппы у нас нет. И я считаю, что это правильно, так как на сегодняшний день театру практически невозможно существовать на те средства, которые выделяет государство. Антреприза – тоже не лучший выход из положения, но это образование по сути более правильное, чем государственный театр. Творческий состав у нас набирается на определенный спектакль. Так, сначала мы сделали «Горе от ума», играли его два года. Потом с Грибоедовым распрощались и сделали новый спектакль и т. д. Конечно, в таком «товариществе» все равно за кем-то должно оставаться последнее слово. И я взял эту задачу на себя. Но создал я «Театральное товарищество 814» не для того, чтобы обслуживать интересы Олега Меньшикова. Я хочу, чтобы у нас было несколько спектаклей, чтобы приходили люди, предлагали пьесы, а я в лучшем случае выступал бы как продюсер. Не обязательно делать крупнобюджетные проекты, как «Горе от ума» или «Кухня». Можно ставить спектакли и с маленьким бюджетом – я мечтаю об этом!
«&»: Что является для вас основным аргументом в принятии решения о спонсорстве?
О. М.: Я должен очень хорошо понимать, под что ищу деньги. Потому что дают их мне под мое имя. И хотя пока отказов не получал и достать деньги на спектакль для меня не является большой проблемой, но вот, например, от продюсирования «Чайки» Андрея Жолдака я отказался. Потому что когда просил Андрея рассказать мне, что это будет за спектакль, как он его видит, то внятного ответа я не услышал. Скорее всего оттого, что Андрей человек непредсказуемый, стихийный. Но, думаю, ничего страшного в этом нет. Может, в следующий раз получится.
Лидер не тот, кто бежит впереди сам, а тот, кто заставляет бежать впереди всю команду
«&»: Какие ценности вы хотели передать через название компании «Товарищество»?
О. М.: Мне нравится это слово. В нем есть надежность. Мне кажется, что именно в таком содружестве можно создавать нужную для рождения спектакля атмосферу. Чтобы пришел успех, надо почувствовать каждого актера, со всеми найти общую волну. И хотя раньше лидерство давалось мне без труда – и в школе, и в институте вокруг меня всегда группировались люди, – только здесь, в «Товариществе», я понял, что лидерство – это действительно очень сложно. Ведь лидер не тот, кто сам бежит впереди. А тот, кто вместе с тем заставляет бежать впереди и всех других. Поэтому он должен быть очень тонким человеком. Как никто другой должен уметь останавливаться, заставлять себя замолчать, идти на какие-то уступки. А поскольку я был максималистом, мне пришлось стать более терпимым: научиться укрощать свои гневные порывы и подавлять в характере обидчивость, резкость. Для того чтобы не пострадало дело.
«&»: Вы хотели быть только продюсером, но тем не менее поставили за это время три спектакля как режиссер и в связи с этим получили негативную дозу критики. Что вас заставило изменить решение?
О. М.: Ни в одном из трех спектаклей, которые поставлены в «Товариществе», я не хотел быть режиссером. И я не называю свою деятельность режиссурой, потому что видел больших режиссеров и знаю, что это такое. Это особый стиль жизни, образ мышления, другой взгляд на реальность. Пока считаю себя актером. Но получалось так, что мы звали разных режиссеров, и все они уходили. Например, взяться за «Игроков» я предложил Юре Одинокому из Киева. И именно он уговорил меня играть роль Утешительного, хотя я не думал выходить на сцену в этом спектакле и согласился, только чтобы не рассыпалась компания, надеясь, что со временем появится второй состав. Мы поехали в Крым репетировать, но с Юрой у нас не получилось. Сейчас я считаю, что в этом доля моей вины – потому что изначально не им все придумывалось: название, например, предложил я, а должен был предлагать режиссер. То же самое когда-то произошло и с «Нижинским». Дело осложняется еще и тем, что те немногие, с кем я хочу работать, постоянно заняты – у них свои проекты. А я не могу ждать, когда произойдет наше совпадение по времени и творческим замыслам. Поэтому приходится ставить самому. До настоящего профессионала в режиссуре мне еще расти и расти. Чтобы заявить о себе как о режиссере, надо поставить 10-15 спектаклей. Но полагаю, что ниже определенного добротного уровня я не опущусь.
«&»: Что вас заставляет отказываться от предложений сниматься в кино? Ведь, наверное, после «Оскара» за лучший иностранный фильм у вас таких предложений немало?
О. М.: Предложений много, но мне почему-то не предлагают ничего хорошего. Я привык всегда тщательно отбирать роли, которые играю. Потому что в начале профессии мне повезло встретиться с такими режиссерами, как Михаил Козаков, Никита Михалков, Роман Балаян (хотя тогда я был еще совсем юный, 19-летний, и не до конца понимал, как мне повезло). Их фильмы определили для меня критерии качества. Был случай, когда я отказался от крупнейшей голливудской картины, хотя ради денег мог бы и согласиться. Но я твердо знаю: такое согласие бумерангом ударит по тебе. У меня был опыт, когда я соглашался на участие в картине исключительно ради денег. И ничего у меня не получалось. Потому что если мне не нравится, у меня все рушится. Я могу работать только при условии, чтобы было интересно. И зная себя, я отказался от предложения Шона Пенна. Хотя он замечательный артист, но я бы не смог делать то, что написано у них в сценарии о России. Потому что это абсолютно неправильное представление о русских.
Сейчас все говорят о том, что нет денег на хорошее кино. Деньги, конечно, важны, но только они недостаточны. Идеи нужны больше, чем деньги. Если бы я захотел сегодня инвестировать в русское кино, то, боюсь, что не нашлось бы и пяти режиссеров, которым с радостью доверил бы свои деньги.
«&»: А есть такой режиссер, которому вы никогда не откажете?
О. М.: Есть. Никита Михалков. В его фильме я готов сыграть любую роль, даже эпизодическую. Михалкову отказать невозможно. И сводить счеты, тягаться, соревноваться с Никитой Сергеевичем бесполезно. Картину, подобную «Сибирскому цирюльнику», в нашей стране мог сделать только Михалков. Кроме всего прочего, это уникальный режиссер, как никто другой умеющий работать с актерами, создавать атмосферу полной концентрации на роли.
Никита Михалков, как никто знает, что такое киногруппа в экспедиции, как люди могут надоесть друг другу. Чтобы разрядить обстановку, он каждый день заставляет всех играть в футбол. Таким образом он дает понять: вот здесь, на футбольном поле, решайте все свои конфликты, ссоры и недоразумения. Зато потом на съемочной площадке царит атмосфера полного взаимопонимания, группа работает как слаженный механизм. К тому же Никита Сергеевич обладает действительно магическим даром внушения и инстинктивно чувствует своих и чужих. Чужие в его команду не попадают.
Мечты «разбивают» характер
«&»: Как вы для себя определяете успех?
О. М.: Успех для меня – жить в согласии с самим собой, не врать ни себе, ни другим. Я всегда позволял себе роскошь жить так, чтобы не изменять себе, что бы не происходило. И не потому, что вот такой я герой. Просто начни я пересиливать себя, у меня ничего не получится. Я не живу только театром или только кино. Я живу своей жизнью, пытаюсь понять, зачем я вообще появился в мире. И актерская профессия помогает мне это понять. Я ею, как лопатой, «копаю», чтобы докопаться до какого-то клада. Сейчас я, может быть, ближе всего к этому кладу. Вообще же, считаю, что артист должен играть мысль. Как он это будет делать – его дело. В последнее время уходит ответственность за профессию. Актеры, режиссеры все претензии кому-то предъявляют. А надо предъявлять прежде всего себе. К себе надо относиться строго. Вышел на сцену – дальше никого ничто не волнует. Дальше все в мемуарах будешь объяснять, почему у тебя не получилось, что хотел. По этому поводу люблю цитировать фразу замечательного актера Грибова: «Вышел на сцену – будь любезен». И все. Другого быть не может.
«&»: У каждого есть свой список несвершившегося – по тем или иным обстоятельствам. Что является вашей мечтой?
О. М.: У меня не было роли-мечты. Я всегда исходил из того, что мне предлагали: нравилось – соглашался, не нравилось – отказывался. А сидеть и мечтать: «Я так хотел бы это сыграть!»… Кому это нужно? Глупейшее занятие – мечтать о ролях! Потому что все эти мечты, по-моему, просто разбивают характер.
| Все, что с нами происходит, – закономерный результат наших поступков Олег Меньшиков. Актер, режиссер, продюсер, художественный руководитель «Театрального товарищества 814» Родился в 1960 году в подмосковном городе Серпухове. Окончил скрипичный класс музыкальной школы. В 1981 г. – Театральное училище имени М. Щепкина. Будучи студентом, дебютировал в фильме «Родня» Никиты Михалкова. После этого сыграл около 30 ролей в кинокартинах и спектаклях. Работал в Малом театре, Центральном академическом театре Советской Армии, в Театре М. Н. Ермоловой. В 1995 году создал и возглавил «Театральное товарищество 814». Стал продюсером и режиссером трех спектаклей: «Горе от ума» А. Грибоедова, «Кухня» М. Курочкина, «Игроки» Н. Гоголя. Последняя премьера «Товарищества» – спектакль «Демон» М. Лермонтова в постановке Кирилла Серебренникова (2003 г.). Сейчас занят в двух проектах студии «ТриТэ» Никиты Михалкова: играет Фандорина в фильме «Статский советник» по роману Бориса Акунина (режиссер Филипп Янковский, в прокат фильм выйдет в конце года) и снимается в роли «воскресшего» Мити в фильме «Утомленные солнцем-2» (режиссер Никита Михалков, фильм выйдет к юбилею Победы в 2005 г.) Самые значимые награды:
|